Stray_cat_mary

Мы - лучшие

Черная Орбита

- Ну и какого черта ты сделал? – спрашиваю я у красавчика, который безуспешно пытается выправить курс.

- Ничего я не делал! – отвечает он и все-таки зовет Хари.

Та с интересом изучает панель управления и с еще большим интересом смотрит на красавчика – всеми глазами разом. Все её четыре глаза мерцают в полумраке – стало быть, ей весело – и она наконец спрашивает: «Что это ты натворил?».

- Да ничего я не творил! – и он со всей дури бьёт кулаком по приборной панели.

Панель отзывается тяжким стоном, но разумеется выдерживает. Еще бы, она и не такое выдержит. Вот например Сенмета и Хари, но я вам ничего не говорила, понимаете, да?

В разгар веселья является Сенмет и спрашивает, что тут у нас творится.

- У нас тут, - сообщаю я ему, - совершенно сбился курс. Что-то такое случилось…

- Эй-Би что-то сотворил, - вторит мне Хари.

- Как ты меня назвала? – уже буквально рычит красавчик. – Я кто?

- Мне гораздо более интересно, что ты сделал, - повторяет Хари. – Потому что курс сбился. Мы же должны были…

Они смотрят друг на друга – Абихан и Хари – и она, наконец, в восторге расправляет свои гребни.

- Ты специально сбил курс! Потому что ты не хотел туда лететь! Так?

- Ничего подобного, - возмущается Абихан, и я бы сказала, что возмущается он весьма натурально – вот только одно большое «но» - я прямо нутром чую, что он врёт.

Но чтобы он опустился до намеренного искажения курса? Чтобы бросил нас неведомо куда? Ну с неведомым-то мы разберемся, положим – но вот остальное…

- Я так думаю, - говорю я, - что возможно произошел какой-то сбой?

Он смотрит на меня с благодарностью, а вот Хари – с недоумением. Насколько у альфа-самки с Харрикан может конечно проявляться недоумение – ну знаете, эта синяя кожа и четыре глаза и два гребня – какое уж тут недоумение…

Вы не думайте ничего такого – она мой самый близкий друг. Вернее подруга. Я не шучу – мы в самом деле подружились, и даже красавчик иной раз говорит, что с тех пор как появилась я и мы с Хари стали не разлей вода, мы вечно вляпываемся в истории. В разные истории. Ну в чем-то он прав, но я не думаю, что дело скажем во мне. Или скажем в Хари.

Просто мы с ней такие везучие – и не только мы – в смысле мы тут все везунчики, и даже красавчик помнится вляпывался в историю, я же помню. Это он предпочитает забывать всё подряд, он, а не я.

И знаете что? Я думаю, что и он ничего не забывает. Понимаете, о чем я, да?

***

Джет приходит как всегда вовремя, входит в сеть, осматривается и громко присвистывает. Джит является буквально через секунду.

- Ты это видишь? – спрашивает один у другого. – Ты понял, где мы?

- Да не то слово, - отвечает второй. – Думаю, пора подключать наши системы. Я имею в виду – ту самую защиту. И посмотрим, гении мы с тобой или так, по астероидам скачем.

- Вы можете сказать, что тут творится – всё-таки? – мне правда интересно, понимаете, о чем я? Вот казалось бы – ну какого черта мне это бесполезное знание? А вот же хочу знать.

- Мы можем, - задумчиво отвечает Джет. – Мы можем например… Так, кстати, отключи все системы оповещения… Да, и огни…, - они оба – и Джет, и Джит снова погружаются в сеть, только когти мерцают над панелью, бормочут что-то, оба – ну прямо как ненормальные, хотя они тут возможно самые нормальные, ну конечно насколько у нас тут можно быть нормальными, понимаете, да? – Полная блокировка, - говорит Джит. – Полная. Заметят или нет?

- Да что вы там… - красавчик замолкает на середине фразы и совсем уж не аристократично присвистывает. – Это же…

- Ну да, - улыбаясь отвечает ему Джет. – Это она.

- Они, - вторит ему Джит. – Похваляются, что их никто найти не может. А нам вот повезло.

- Как ты думаешь, - Джет довольно смотрит на экран, - мы сможем продать им защитные системы? Полный набор? Ну тот, с технологией полной невидимости? Думаю, после того как мы туда явимся…

Красавчик приподнимает бровь – это у него хорошо получается, одной бровью он может изобразить целую гамму эмоций. И вот сейчас он доволен как слон. Хотела бы я понять, почему.

- О да. По высшему разряду. Мы их пожалуй по всем статьям переиграли.

- Ну мы же лучшие, - ухмыляется Джит – знаете, он очень забавно ухмыляется, ну с его нечеловеческим лицом это проще простого, понимаете, да? – Мы – лучшие, что непонятно? И им неплохо бы знать.

- Ребята, я все-таки не понимаю…

- Кэти, ты когда-нибудь слышала хоть что-то о Черной Орбите?

Я разумеется не слышала ничего и никогда, но звучит все это, прямо скажем, весьма зловеще – Черная Орбита, страсти какие, и разумеется прошу наконец пояснить, во что мы вляпались на сей раз.

- О, - я слышу голос Сенмета, - неужто? Черная Орбита? Несуществующая орбиталка? И мы попали? Слушайте, мы в самом деле попали.

- Не то слово, - вторит ему Хари, - мы везучие. Лучшие же. Черная Орбита. Думаю, - она смотрит на меня, - Кэт, я думаю, что нам сказочно повезло. Их же никто не мог обнаружить. Долго не мог. Ну вообще считается, что их обнаружить невозможно.

- Да кого их? – спрашиваю я. Понимаете, мне конечно глупо раздражаться – но я в самом деле не знаю, о чем она говорит.

- Тех, кто живет на черной орбите. Те, кого нет. Те, кто прячется в тенях.

- Говорят, у них денееееееег, - вставляет Сенмет. – То есть у них и правда очень много денег. А когда они поймут, что их обнаружили, они будут готовы пойти на контакт. Это вопрос престижа.

- Если нас не уничтожат раньше, - мрачно говорит Джит. – Мало ли? Давать запрос?

- Давай. Нет, погоди, я сам, - Абихан улыбается, и такая физиономия у него довольная, прямо будто Макрон-базу нашел. А не какую-то там орбитальную станцию непонятного назначения.

***

Те двое, что вышли нас встречать, заставляют меня изумленно выдохнуть – и я все же очень надеюсь, что это было не слишком неприлично. Не то чтобы меня было так уж легко шокировать – но кажется все остальные ничего и не заметили. Ну разумеется – они же все на свете видели, им-то что?

Все остальные – это наша команда в полном составе – мы вышли все, все вместе – Джет и Джит сказали, что всегда мечтали это увидеть – как и лица тех, кто нас встретит на станции. Красавчик сказал, что своего тоже не упустит, я уж молчу о Сенмете – этому не терпится поразвлечься, как и Хари. Да нам всем охота поразвлечься, вот в чем дело, ну а я – ну куда же без меня, спрашивается?

Они, эти двое, смотрят на нас с таким же удивлением — еще бы, их же нельзя найти, а тут мы — вынырнули как из-под земли. Ну то есть прямиком из тени, раз уж они, ну те, кто на этой станции, говорят, что они те, кто прячется в тенях.

Мы смотрим друг на друга.

Они — оценивающе так — на нас.

Мы — на них. Выражение лица красавчика описать трудно — самодовольство, некоторое удивление, веселье — да-да, ему весело. Джет и Джит как всегда смотрят на все с исследовательским интересом — хотя выражения их лиц мне в самом деле трудно понять.

Ну а я — я вновь вижу тех, кого еще никогда не видела.

Их двое и формально они гуманоиды. Знаете, я может шовинист какой, но меня радует обилие явных гуманоидов в обитаемой вселенной. Все лучше чем жуки какие-нибудь с тремя головами.

Эти двое — кажется пол у них мужской и женский — стоят перед нами, причем он, ну я надеюсь что это именно ОН, обнимает предполагаемую ЕЁ за талию. И он — ну этот самый он — практически совершенно голый. Если не считать татуировок — на коже какого-то кирпичного цвета — черные татуировки, ну точно как у какого-нибудь дикаря. Череп у него лысый и тоже весь в узорах. Единственное что на нём надето — юбочка. Нет, не килт, не подумайте, юбочка. Мини. Такое, знаете, мини совсем мини, типа пояса. Ну в смысле что-то прикрывает и то ладно, вы меня понимаете, да?

Мы видели разных представителей разных станций, поймите меня правильно. Таможенный офицер или там проверяющий — даже если он называется совсем не так и выглядит как рептилоид — все равно остается официальным лицом. Обычно они в форме и вовсе не выглядят расслабленными фриками на пляже. Но только не здесь — кажется здесь и официальных лиц нет в помине.

Она — предполагаемая она — напротив покрыта шерсткой с головы до ног. Пушистым и коротким рыжим мехом. Таким, знаете, как у дикой кошки. Она скалится, у неё короткие клыки — и меня мучает только один вопрос. Шерсть у неё мягкая или наоборот?

Она стоит изогнувшись, а по её телу расклеены в беспорядке — или это какой-то непонятный мне порядок? - короче, по её рыжей шерстке расклеены голубые светящиеся в полумраке станции звездочки. Особо интимные места тоже прикрыты звездочками покрупнее, и там еще имеется что-то вроде ткани — почти прозрачной, и эти полоски ткани кажется делают её еще более заметной, чем она могла бы быть. Это я могу видеть и в глазах красавчика, и в глазах Сенмета — они смотрят на неё и разве что не дрожат от восторга.

- Ух ты, - нарушает этот обмен взглядами Сенмет, - а я-то думал, что только наша Кэт рыжая. Класс.

И тут же получает оскал от пушистой красавицы.

- Рыжие — это к удаче, - говорит красавчик. - Это мы удачно прилетели.

Этот, татуированный, рассматривает меня — и скалится в ответ.

- Рыжие и правда лучше всех.

И почему я не могу прямо сразу пересчитать ему все зубы и заодно сломать нос, понимаете, о чем я, да?

Красавчик в ответ кладет руку мне на плечо — и тот, татуированный, понимающе улыбается в ответ.

- Мы слышали о вас, - говорит девица. Ну та, пушистая. - Галактика слухами полнится.

- Мы о вас тоже слышали, - сообщает Хари. - Кто же не слышал?

- Но мы лучше прячемся, - это снова татуированный. - В отличие от вас.

- Задачи другие, - бросает красавчик.

- Верно, - а может он не такой уж и противный, как мне кажется? - Добро пожаловать на станцию.

- Вы командуете станцией? - спрашивает Сенмет.

- У нас нет правительства, думаю, вы об этом знаете.

Красавчик наклоняет голову в знак согласия — вот понимаете, я всегда этому удивляюсь, я не перестану удивляться никогда — это же просто жест, не более, но он работает, понимаете, работает, это вам не какая-нибудь Болгария, где мы как-то приземлились прямо в горах.

- Но Вы официальное лицо?

- Вы должны бы знать, - отвечает нам рыжая, - что и официальных лиц здесь тоже нет.

- И тем не менее? - кажется красавчик начинает терять терпение.

- Мы тут в некотором роде главные. Я — Тесс. Тессит. Он — Джаай-ой-кар, - ну по крайней мере я надеюсь, что произнесла это имя правильно. Очень на это надеюсь. Или хотя бы на то, что верно его услышала. В конце концов, с меня хватит одной Хари, вот в чем дело, её имя я сперва произнести верно не могла, а теперь мы все как-то привыкли, и знаете, даже красавчик стал её так называть. Впрочем, она кажется не обижается, не говоря уж о том, что сама она называет его Эй-Би, и черт его знает, где она подцепила это имя. Потому что звучит оно прямо как по MTV, понимаете, да? Дурацки звучит, прямо скажем. Не так уж и удивительно что он злится.

- А как зовут вас — мы предположительно знаем, - улыбается Тессит. - А вы правда с Хаана?

- Некоторые из нас несомненно да.

Мы переглядываемся.

- Я слышал, - добавляет этот самый Джаай-ой-кар, - что с вами путешествует некто с планеты, который не в реестрах.

- Слухам галактика полнится, - отвечает Абихан. - Так кто из вас тут главный?

- Ну разумеется, - Тессит изогнулась, и из-за её спины показался аккуратный, с кисточкой, хвост, - я.

- Быть того не может, - Сенмет принюхался, еще раз осмотрел Тессит и посмотрел на наручный монитор. - Быть не может.

Тессит оскалилась, и оказалось, что на одном из её клыков имеется сережка. Звездочка. Так и сверкает в темноте. Прямо как фонарик.

- Может. Еще как может.

Я смотрю на него — вопросительно, и я вижу, что этот, татуированный, Джаай-ой-кар который, тоже смотрит. Джет и Джит кажется не удивляются вообще ничему, а вот Хари явно не рада. Еще бы, я бы тоже не обрадовалась — тем более с его тягой к негуманоидным существам вроде неё.

- Ребята, - Сенмет неторопливо облизывает губы, - да мы же практически родственники.

Тэссит изгибается еще больше, кто у неё там в родственниках, хотела бы я знать – кошки что ли? Тоже мне, женщина-кошка. Сейчас, поди, и Бэтмен из-за угла выскочит. На Бэтмобиле. Но нет, Бэтмена что-то не наблюдается, зато Тэссит такой, знаете, походочкой подходит к Сенмету, прищуривается и говорит: «Ну конечно да, милый. Конечно да».

***

Черная станция менее всего напоминает мне черную станцию. Эту самую Черную Орбиту, если вы понимаете о чем я. Ну то есть откуда же я знаю, как должны выглядеть черные станции? Я уже говорила – я ждала чего-то типа наркопритона, а тут всё иначе.

Станция ничем не отличается от всех других – тут такое же видовое разнообразие, разве что нет бесконечно прибывающих и улетающих кораблей – ну и заметно такое характерное общее раздолбайство, которое я видела однажды, когда мы с ребятами, я имею в виду Скотта и Джея, как-то вломились по ложному сигналу в коммуну каких-то неформалов – тут, как и там, чувствуется такая, знаете, специфическая атмосфера, и такое странное приятельство, и многие погружены в себя, а многие с прическами как с фронтира, я теперь знаю, какие бывают прически на фронтирах, и не только по Райну, я вообще знаю, Хари мне много чего рассказала за это время.

Мы все – вся наша команда – мы все тут смотрится как-то слишком уж прилично, прямо будто видно, что мы из другого мира десантировались, ну да что с нас взять, правда же?

Мы с Хари, как обычно, в комбезах, таких, знаете, которые мы на орбиталке прикупили, да и остальные не хуже, и в целом я понимаю, что это другой мир, но знаете что? К нам тут все кажется относятся весьма дружелюбно – и единственное что напрягает меня, а кажется что не только меня – так это странное ощущение что тут что-то не так. Я прямо спиной чувствую, что на меня кто-то смотрит. Оценивающе и чуждо. И не спрашивайте меня, что все это значит.

Нет, конечно когда Тэсс ведет нас по такому своеобразному центральному проспекту, надо сказать что Черная Орбиталка всё же поменьше стандартных, как пояснил Джет, она просто старого образца, так вот на центральном проспекте все с ней здороваются, она всем улыбается, и хвост у неё ходит из стороны в сторону.

Несмотря на старый образец, станция выглядит классно. Стены у неё в самом деле черные, и я понять не могу — то ли они прозрачные, и под ними переливаются какие-то огоньки, и змеятся красные провода, и синие огни вспыхивают в такт нашим шагам, то ли эти огни — прямо в стенах, часть этих стен, и эти самые стенные панели — они переливаются и меняют оттенки черного — и этот узор завораживает.

- Что это? - шепотом спрашиваю я у красавчика. - Эти стены?

- Думаю, что это биотехнологии.

- Да, милый, - говорит Тэссит, - так оно и есть. Биотехнологии. Ты уже видел такие?

Милый, скажите пожалуйста. Милый. Это он-то милый? Да знала бы ты, кошка драная, какой он милый когда идет убивать. Или когда у него в руке бластер. Или например когда он начинает переговоры о поставке спутниковой группировки. Я видела. Нет, я видела его вполне милым, вот в чем дело, я видела его разным, мне повезло — но милый? Милый — это не его слово, понимаете, о чем я, да?

- Я видел, - отзывается Джит. - Вернее давно не видел.

Тэссит ласково проводит рукой по стене, и та будто бы отзывается на прикосновение — как домашняя кошка.

- Да, - соглашается Тэссит, - это теперь редко где встретишь. Но мы можем себе позволить.

- А что это значит? - спрашиваю я.

Ненавижу такие моменты, понимаете, ненавижу.

- Считай, - красавчик тоже прикасается к стене, - что это дизайнерский вариант. Красиво. Технологии станций и кораблей бартов.

- Бартов?

- Именно. У них были почти живые корабли и такие же станции. Они очень ценят красоту — и да, это очень дорого.

- О да, - соглашается Джаай-ой-кар, - но мы можем себе позволить и это.

Я все смотрю на узоры, бегущие по стенам — и у меня какое-то неприятное и тошнотворное чувство — будто я их вот-вот пойму и узнаю и будто мне это не сулит ничего хорошего. Смотрю — и мне кажется, будто это все специально для меня. Будто станция хочет мне что-то сказать — а я никак не понимаю, что. Но разве станции могут разговаривать? Разве станции могут говорить со мной?

Надо будет непременно спросить у красавчика или у Хари — или скорее у Джита, уж они-то должны знать, могут ли с нами говорить орбитальные станции.

Я смотрю через плечо — мне кажется — или там в самом деле появились зеленые огоньки?

Я смотрю — и неужто мне в самом деле кажется, что за нами кто-то наблюдает?

Тэссит и Джаай-ой-кар идут неторопливо, со всеми здороваются, нас рассматривают в упор — каждого из нас, с нами тоже здороваются, нам будто бы рады, хотя смотрят настороженно.

Я наконец понимаю, что здесь все заняты делом, что все идут по своим делам, а не болтаются просто так, как мне показалось сначала. Они не раздолбаи — они просто могут позволить себе не спешить и не суетиться. Не успеваю я так подумать — как к нам подбегает возможно самое суетливое существо из всех кого я видела. Белка в поисках орехов рядом с этим существом — сущий философ. Существо — я никак не могу понять, какой у него пол — высокое, худое, на голове у него что-то вроде синей чалмы, что делает его еще выше, чалма с глазом посередине, на существе надет просторный халат, нет, халат конечно неверное слово, какая-то хламида в полоску, сиреневую, синюю, красную — он весь переливается, этот самый халат, наверняка в темноте светится — а вот лицо у существа скорее женское, хотя слово женское тут неуместно, понимаете, да? Лицо у него, у существа, с острыми скулами, с совершенно черными глазами, с тонкими чертами лица и тонкими же губами.

- Да неужели? - спрашивает вдруг красавчик. - Ты наконец нашел свое место?

- Нашел, - отвечает за него Тэссит.

- Нашел, - отвечает и существо, - должен же я был где-то жить. И где-то работать.

- Работать? - изумленно спрашивает красавчик. - Ты — работать?

- Да. Именно тут я могу разговаривать со звездами, - существо суетится, и я понимаю, что это не чалма, это естественное продолжение его головы. - Здесь наименьшее число посторонних шумов, и я могу слышать Вселенную.

Я смотрю на красавчика наверное слишком уж вопросительно — и он поясняет, что это — специалист по оккультным наукам, из созвездия Лиры, говорящий со звездами, сертифицированный, подчеркивает красавчик с такой ухмылкой, что я понимаю, что он там себе думает и о звездах, и о сертификатах, и об оккультных науках.

- Ты не понимаешь! – существо начинает подвывать. – Именно здесь, в чистой энергетической черноте, спонтанные вихревые энергетические потоки способны слиться с духом разума! Психохимическая оболочка вселенной…

- Милый, - Тэссит обрывает его, одновременно прикасаясь кисточкой на хвосте к чалме, - милый, я думаю, мы обсудим это после. Ты обязательно нам все расскажешь. Наши гости должны отдохнуть.

- О да, да, разумеется, - существо млеет от прикосновения этой кисточки хвоста, - но мы же обсудим это позже? В последнее время я принимаю такие странные сигналы.

Тэссит ласково ему улыбается, и существо удаляется, бормоча себе под нос об энергетических потоках.

- Ну надо же, - говорит красавчик.

- А где же еще? – будто бы отвечает на его мысли Тэссит. – Где же еще ему быть? Не у вас же там. Там ему делать нечего.

- Отчего же? Я лично видел, как он перенастраивал энергетические завихрения около корабля какого-то умника из сотого сектора.

- С тех пор он продвинулся далеко вперед, как видишь, красавчик, - Тэссит улыбается и идёт дальше.

Красавчик! Она назвала его красавчиком? Это, между прочим, моя прерогатива – называть его дурацкими именами, и слово это между прочим моё, нет, вы понимаете? Она назвала его красавчиком. Вы понимаете, да?

***

- Странники Джууны, стало быть, - говорит Сенмет. – Я еще подумал – что-то такое знакомое…

Мы сидим все вместе в том, что Тэссит называет своим кабинетом, хотя это больше похоже не на кабинет, а на оранжерею. Мы пьём какой-то местный напиток, похожий по вкусу на чай с молоком, и мне совсем не нравится, как перемигиваются огоньки на мониторах задней стенки кабинета. Ну да, оранжерея с рубкой – это же орбиталка, а не ботанический сад, вот в чем дело, поэтому тут все в мониторах и датчиках, и эти черные стены с огоньками внутри – мне по идее должно это нравиться, а вот почему-то раздражает, да еще как. Не понимаю, почему. Будто я все время пытаюсь расшифровать какой-то тайный код – а вместо этого получаю какую-то абракадабру. Но ведь станции не могут разговаривать? Или я становлюсь такой же как тот тип с энергетическими потоками?

- А ты стало быть…?

- А я стало быть смылся. С Суккууби.

- Мне проще, я суккууби по материнской линии.

- Погоди, - красавчик поднимет бровь, - вольные странники Джууны – это же монахи.

Нет, поймите правильно, монахов тут нет – и они тут есть. Сект и религий в галактике оказывается не меньше чем на Земле – даже больше конечно, так что конечно есть и подобие монахов. Тут тоже верят во все подряд – конечно, в инопланетян им верить трудно, ну в том смысле что их тут пруд пруди, по мне так они тут все инопланетяне, на каждой орбиталке их даже слишком много, но не в том дело. Монахи, вернее, всяческие последователи культов, у них тут в изобилии. Кто-то в звезды верит, кто-то в звездный свет, кто-то в тех, кто за Пределом (и не спрашивайте меня, что это такое), а кто-то в железного бога корабля. Во что тут только не верят.

Я бы не сказала, что так уж хорошо знакома с местной теологией – но попали сюда тот, кто интересуется всякими там исследованиями и прочей ерундой – он бы визжал и прыгал до потолка от восторга. А книги! Ну не всегда книги – хотя погодите-ка, я и книги настоящие видела, ну хорошо, почти как настоящие, но даже я видела тех, кто с ума бы сошел от восторга, если бы получил к ним доступ. Я уж не говорю об инфокристаллах – тут вообще раздолье. Легенды и предания галактики – отдельная тема, и может быть однажды я вам расскажу про что-нибудь такое… Интересное. Знаете, не История – а истории, а уж историй тут даже слишком много, знай себе рассказывай и слушай.

Так вот, всякие чудики, монахи, сектанты, проповедующие что угодно – от тотального воздержания до тотального разврата – тут водятся в изобилии. У кого-то есть свои орбиталки, кто-то рассекает по галактике, кто-то не выходит за пределы своей планеты – ну а кто-то пытается агитировать за себя по станциям и астероидам. Знаете, я была весьма удивлена, когда столкнулась с какими-то чокнутыми на одном астероиде, где они пытались не пускать посетителей в компьютерный центр, поскольку по их мнению в компьютерах живет местная разновидность дьявола. Как они при таком раскладе долетели до самого астероида – ума не приложу, не на ручном же управлении - и не телепортировались же они туда. Хотя и для телепортации необходим компьютер. Не спрашивайте меня про всех этих существ, я не знаю, что сказать вам, чтобы не начать немедленно разжигать какую-нибудь гребаную рознь.

Я уже говорила – если и есть где эта идиотская толерантность, которой на Земле и не пахнет, так это здесь, в далеком космосе – тут все вынуждены быть толерантными – иначе не выживешь.

И вот вам, пожалуйста, монахи. Почти как настоящие.

Только похожие на рыжих котов. Или не котов? Нет, не котов. Лисы? Да я понятия не имею. Хоть горные тигры и пещерные зайцы.

Вольные странники Джууны, как я понимаю, аскеты.

Слушайте, мне всегда было интересно – как эти аскеты размножаются? Почкованием что ли?

- Как же так вышло? – интересуется красавчик. – Джууна…

- Она была суккууби, - улыбается Тэсс. – Для неё не было ничего невозможного. Одно прикосновение, сам знаешь, если ты конечно когда-нибудь сталкивался с настоящими суккууби.

- И как же…

- А вот так, - внезапно она хмурится. – Бывает и вот так. Мы же Черная станция, тут чего только не бывает. Сами понимаете.

- Понимаем, - отвечает Джит. – Давно я не встречал никого из Джууны. Да и чистокровных суккууби давненько…

- А Астра? – спрашивает Сенмет. – Надеюсь что с ней-то мы более не встретимся.

Красавчик морщится.

- Астра? – спрашивает Тэсс. – Погодите, Астра? Астрана? ТА САМАЯ Астрана?

- Ах-ха, - самодовольно отвечает Сенмет. – Она.

- Что у вас с ней… Хотя нет, и знать не хочу. Ничего такого не хочу знать.

- Не переживай, - говорит Хари, - думаю, она не скоро объявится.

- Погодите, мы говорим о чистокровной из чистокровных, Астране? Да на её счету…

- Пара десятков будет. Думаю, что и больше. Да-да, она. Но мы с ней давно знакомы. Так что справились.

- Вот это да! – отзывается Тэсс. – Астрана? И что… и…

- Однажды мы с ней работали, - красавчик не очень-то хочет говорить об этом, я же вижу. – Она нас подставила. А во второй раз мы встретились, когда она… хм…

- Снова попыталась нас подставить, воспользовавшись… хм… своими особыми умениями, - Хари косится на Абихана, глаза у неё сверкают. – Ну и у неё был заказ. На Сенмета. А по большому счету ни у кого нет права убивать моего парня. Разве что я сама тебя убью,- ласково говорит Хари Сенмету.

- Суккууби в одиночном...

- А ты будто нет, - огрызается Сенмет.

- Да, - спокойно отвечает Тэсс и гладит по руке Джаайя. – Я однажды сделала свой выбор. И не жалею. Как и ты, я полагаю.

- Ну да, - Сенмет улыбается. – Ну да.

- А ты крутой, - Тэсс снова изгибается. – Если сама Астра… И если вы все сумели с ней совладать. А ты, - она смотрит на красавчика, - в самом деле имел с ней дело и вырвался? Ты же знаешь, - она внезапно переводит взгляд на Хари, а глаза у неё – чистое золото. Вот честное слово – золото, янтарь, что угодно – разве что огнём не горят, - ты же должна знать, что суккууби и сукккуби нейтрализуют воздействие. Мы друг для друга безопасны. И мы сделали выбор.

- Я вижу, - сухо отвечает Хари. – Так что тут у вас?

- У нас тут как всегда, - Тэсс дергает хвостом. – Черная Орбита. Добро пожаловать, ребята.

***

Мы размещаемся на станции, и о чудо – у них есть гостевой сектор. Нет, вы только себе представьте – они закрытая станция, но сектор для гостей есть. Хотела бы я знать, зачем им такой сектор, если они не ждут никаких гостей?

Мы размещаемся, и там, в каютах, как и на всей остальной станции, тот же хай-тек по космическим меркам, вернее – ДАЖЕ по космическим меркам, если вы понимаете, о чем я, все такое высокотехнологичное, и стены из того же странного материала, правда, огоньки под стенами не бегают, зато иллюминаторы – закачаешься, все небо видно, от и до, класс что за иллюминаторы.

«Вот бы ещё и кресло», - говорю я вслух. - «Удобное, с высокой спинкой, как то, в музее...»

То, что происходит далее, я понимаю с трудом.

Кресло будто само по себе появляется позади меня. Почти такое, как я и хотела. Удобное. С высокой спинкой. И в нем хочется сидеть и смотреть на звезды. Одна печаль — не деревянное, все из того же материала, черного, прозрачного, но не все же сразу!

Это что же, станция читает мои мысли? Как такое может быть?

Или мне не показалось, и там, в мигании огоньков, в самом деле был хоть какой-то смысл?

Я разворачиваюсь и отправляюсь к Джиту и Джету, потому что если кто и знает что-то об этой станции — так это они.

Ребята расположились в соседней каюте, и судя по всему они-то как раз понимают, что делают, потому что у них все обустроено просто идеально — вплоть до той странной конструкции на ножках, в которой они спят.

- Не помешаю? - спрашиваю я, потому что ну мало ли что — нет, они и так все время вместе, днем и ночью, если тут уместно говорить про день и ночь, но мало ли что. Это только мы с красавчиком всегда по одному заселяемся, что, между прочим, почему-то невероятно развеселило Тэссит, и кто бы понял, что тут смешного.

- Заходи, - говорит Джет, - ты же иначе с ума от любопытства сойдёшь.

- В самом деле, - вторит ему Джит. - Не переживай, у тебя все на лице написано с тех пор как мы вошли на станцию. Вы, люди, такие предсказуемые.

- Что тебя беспокоит? Тебя все еще волнует..., - Джет гладит кулон, который висит у него на шее.

Ну уж нет, думать сейчас еще и об этом — себе дороже, понимаю я, потому что это тайна, это секрет, который я утаила от красавчика, и это секрет, касающийся красавчика напрямую, поэтому я знаю точно — мне это еще отыграется. Уж я-то знаю — такое не проходит бесследно.

- Нет, - отвечаю я ребятам, - нет. Меня интересует другое. Вы же что-то знаете об этой станции?

- Мы много знаем об этом типе станций, - Джет улыбается — нет, его улыбка выглядит очень странно, и я бы в жизни не догадалась, что это улыбка, да и вы бы не догадались, но я уже не первый день с ними и знаю, что это — самая настоящая улыбка.

- Мы создавали их, - это уже Джит, и его улыбка весьма мечтательная.

- Когда же...

- Давно. Очень давно.

- Вы тогда уже были знакомы с Абиханом?

Они начинают смеяться. Смеяться так, что если бы у них бывали слёзы — они бы у них потекли.

Я что — снова ляпнула какую-то несусветную глупость?

- Абихана тогда и в планах не было, - снисходит Джет. - Он еще даже не родился.

- Так сколько же вам лет? - спрашиваю я. - То есть... я не хотела...

- Много, - отзывается Джит. - Очень много. Мы в самом деле принимали участие в создании станций такого типа. Что тебя беспокоит?

- Мне кажется, - вот же черт, я чувствую себя глупее некуда, полной дурой чувствую, идиоткой и еще вроде того, с наростом на голове, который ищет энергетические завихрения. - Понимаете, мне кажется, что станция пытается мне что-то сказать. Что она... ну что она как будто разумна. И еще такое дело — понимаете, у меня в каюте кресло появилось.

- Ах, это! - Джет снова смеется. - Абихан тебе не рассказал? Это же технология бартов.

- Ничего он мне не рассказал, - злюсь я, - он был занят Тэссит. И вероятно забыл.

- Он вероятно забыл, что ты так давно с нами — но не можешь знать всего. Не злись на него.

- Да, он вряд ли хотел обидеть тебя. Уж точно не в этом случае.

Обидеть меня? Они говорят «обидеть меня»? Чтобы какой-то там смазливый красавчик, подумаешь — блондин с голубыми глазами, видали мы и не таких блондинов — мог хотя бы задеть меня? Да ничего у него не выйдет. Кишка тонка. Меня задеть, скажут тоже — да я сама кого угодно обижу. Так обижу, что мало не покается.

- Ну хорошо, хорошо, - а я ведь ничего и не сказала, откуда ребята все знают, в самом деле? - я просто не понимаю... Мне кажется, что в этом... ну что это все подчиняется какой-то системе. Нет, я наверное глупости говорю. Я пожалуй пойду.

Я вижу, как они переглядываются, и Джет говорит мне: «Сядь».

- Вы думаете, что я с ума...

- Мы думаем, что ты права. Не все восприимчивы к технологиям бартов, собственно поэтому они и не прижились. Хаанцы например их странно воспринимают. А Харрикан почти не воспринимают. А жители... как там твоя планета называется? Они вдимо восприимчивы.

- А вы?

- Мы проектировали такие станции. Мы творили для них жизнь. Мы конечно же можем с ними договориться.

- Они все разные, но мы понимаем друг друга.

- Но почему я тогда ничего не понимаю?

- Ты не знаешь языка. Станция пытается с тобой говорить — но ей трудно, она же тоже не знает, как с тобой общаться. Подожди, думаю, одна ночь здесь — и все будет в порядке.

- Она что же, ко мне в голову полезет?

- Не в голову полезет, а сумеет подстроиться под тебя. Сумеет привести в соответствие энергетические потоки.

- Чего? - спрашиваю я. - Какие потоки? Вы что же...

- Тот парень, с Лиры, ты о нём подумала?

- Он мошенник, Кэт, но он знает о чем говорит. Потому что он с Лиры, и они почему-то чувствуют станции лучше всех. Ты не думай, ты не сошла с ума, все в порядке. Просто станция пытается подружиться с тобой. Ты ей интересна — тебя ведь даже нет в реестрах.

- Да, - если хочешь, я тебе дам что-нибудь снотворное. Расслабляющее, - прекрасно, просто прекрасно, теперь Джит вспомнил, что они тут еще и по медицинской части, и я точно знаю, что то, что они подсовывают в качестве снотворного и расслабляющего, расслабляет на самом деле, это вам не те сомнительные таблетки, которые мне выписывали на Земле и от которых мне снились кошмары и была бессонница.

Но нет, сегодня я ничего такого не хочу. Я должна признаться — я, Кэти Джеймисон, боюсь этой сомнительной станции, этих красных огоньков, этой непонятной черной органики, похожей не то на воду в омуте, не то на что-то куда более худшее, типа ртути, но черное, такое, что даже затягивает.

- Как знаешь. Если что — мы рядом.

- Да, а хочешь — возьми с собой, вдруг пригодится?

- И Кэт, - Джет смотрит нерешительно. - Я тебя хотел попросить...

- О чем? Не говорить ничего Абихану? Еще одна тайна?

- Нет. Говори сколько угодно. Мы хотели попросить тебя поработать с нами.

- С вами? В каком это смысле с вами?

- В прямом. Раз станция чувствует тебя, а ты — станцию, то ты можешь помочь нам с настройками.

- Ага, очень можешь. Мы же говорим о системах безопасности и обнаружения, а раз тут замешаны барты — мы попали по адресу. Но ты точно можешь нам помочь.

- Да-да, поможешь договориться со станцией?

Они говорят это как по нотам, они всегда так говорят, вот в чем дело, они же единое целое — эти самые Джет и Джит - они вдвоем как одно, и они способны продолжать мысли друг друга. Я иногда думаю — это у них столь давний симбиоз или они просто способны так понимать друг друга потому, что они вместе? И ведь я все время забываю, как давно они вместе и как они всё помнят, вот в чем дело. Они такие – и я думаю иногда – неужто Хари и Сенмет будут так же? Джет и Джит хотя бы одной породы – а о них такого не скажешь. С другой стороны – вот же Тэссит и этот, татуированный – и ничего, как они там говорят – сделали выбор. Но Джит и Джет – это просто какой-то идеальный симбиоз, вот что я думаю.

Я вздыхаю.

- Конечно помогу.

В конце концов, меня никогда еще не просили заниматься чем-то таким, я тут все время чувствую себя немного бесполезной – и вдруг такое дело, настройки станции. От такого не отказываются, понимаете, да?

***

Следующие два или три условных дня, а также и ночи, проходят почти незаметно. Нет, поймите меня правильно, они очень даже заметны, спать я падаю как убитая, у меня стучит в висках, ноет голова, а в глазах кажется по горсти песка, не меньше – в каждом.

Они, эти самые Джет и Джит, мучают меня как могут, подключают ко мне какие-то датчики, и мне кажется, что огоньки бегут уже не по стенам – а бегают напрямую в моей голове, подмигивают мне там, сияют, и я вот-вот пойму их, вот еще немного – это же передачи данных, все эти сведения – обо всем что творится в галактике и за её пределами.

И там присутствует что-то еще – я чувствую это. Что-то чужое, нарушающее эту весьма запутанную – но все же структуру. Понимаете – как постороннее пятнышко, как лишняя нитка – не замечаешь её, а она есть и раздражает.

А может так оно и должно быть? Откуда я знаю, как это все должно происходить на самом деле? Какие должны быть настройки станции и прочее в ней?

Я чувствую, что я и станция – что мы практически одно целое, и я начинаю понимать её – и мне в самом деле это всё нравится.

Где там красавчик или же скажем Хари – я не знаю, я даже не замечаю их отсутствия, я понимаю, что это неправильно, что мы же общались каждый день, думаю, что может я не слышу вызовов или не срабатывает коммуникатор – да все я понимаю, но у меня не остается сил ни на что. Неужели Джет и Джит так работают всегда? Они кажется погружены в это дело полностью и счастливы как дети – они вечно с ума сходят от подобной деятельности.

Они готовят какие-то дополнения к системам безопасности станции, как они сами шутят – чтобы оградить станцию от таких как мы, хотя мы по идее сюда случайно вломились, разве нет?

Мы сидим, вернее полулежим - рядом, в таких удобных креслах, которые поддерживают спину, такие удобные, что прямо хочется стащить их с собой и забрать на корабль, хотя у нас есть не хуже, да и мало места на корабле, корабль – он же всё-таки не станция, вот в чем дело – полулежим, и кажется уже не расстаемся ни на минуту – и вот тут, в тот момент, когда мы думаем, что уже все, можно заканчивать, я снова чувствую эту странную неправильность – как будто что-то такое там, внутри, копошится и мешает нам – я что, сказала «нам»? Я правда уже говорю «нам»? – нормально работать. Мне даже кажется, что это что-то мешает, специально мешает нам делать то, что мы тут делаем – и я наконец думаю, что возможно все же следует рассказать об этом Джиту. Или Джету. Или скорее обоим сразу – возможно мне вовсе не чудится тот странный зеленый огонек внутри?

Я не перестаю удивляться – они отнеслись к этому серьёзно. Вот уж никогда бы не подумала – но нет, их это в самом деле волнует, там оказывается в самом деле есть что-то странное – и они решают взять паузу и разобраться, что это за зеленая штука в глубине красного и голубого, такая знаете штука, которая никак не вписывается в основной цвет информационных потоков, мелькает там и тут, на грани восприятия, и всем мешает.

Выглядит она так, как будто хочется вырваться наружу – и никак не может, мечется, суетится, и никак не может понять, что делать – вы думаете, что я схожу с ума? Да я сама именно так и думаю – что еще я должна думать? Огоньки и прочая глупость – что еще я должна об этом думать, скажите мне? Как еще я должна все это воспринимать?

И вдруг в какой-то момент мне кажется, что зеленый огонек меня заметил – они снова нацепили на меня все эти датчики и я снова там, среди красного и голубого и черного – и я вижу, как это зеленое мигает, совсем рядом, и будто смотрит на меня, и я снова чувствую, как это все неправильно – этого зеленого тут быть не должно – и я держусь изо всех сил, потому что оно смотрит на меня, вот же бред - на меня смотрит зеленый огонек – и я даже не могу выстрелить или ударить эту гадину. И почему я решила, что огонек – гадина? Может, это хороший огонек, который живет себе и живет, ну там, внутри живет – и ничего плохого не делает, что я, в самом деле, так плохо думаю обо всем?

Когда я снова оказываюсь в нормальной, привычной реальности – Джет и Джит наперебой радостно сообщают мне, что видели мой таинственный зеленый огонек – видели только потому, что его видела я – какая-то очень тонкая настройка моего восприятия, а без меня, мол, его бы никто не заметил – и предлагают переговорить с Тэссит и Джаайем. И с другими, с теми, кто имеет дело с настройками Черной Орбиты.

Только благодаря мне, ну надо же! Значит, мне не показалось и я не сошла с ума – и знаете, я им не сказала, но мне упорно кажется, что этот странный зеленый огонек очень хотел бы со мной пообщаться поближе.

Но это же черт знает что, вы понимаете, да?

***

Мы излагаем всю эту ерунду Тэссит – Тэсс, она говорит, что она Тэсс – про зеленый огонек и неправильность и возможное вторжение в эти красные и голубые точки – прямо водоснабжение какое-то, а не информационные потоки, и Тэсс смотрит на нас – и в её глазах я вижу самый настоящий ужас. Настоящий, без дураков, вот в чем дело.

Как будто мы сказали что-то такое, чего она не знала раньше.

Или наоборот знала слишком уж хорошо.

- Зеленый, - спрашивает она, - огонёк?

- Да, - подтверждаю я, - и кажется, ему там не нравится.

- А он не может вырваться?

- Вряд ли. – отвечает Джит.

- Ни в коем случае, - подтверждает Джет. – Он сам по себе может жить только там или, как я думаю, на специально созданном носителе.

- Стало быть вы знаете, что это такое? – голос у неё тоже дрожит, никогда бы не подумала, что с ней такое может быть.

- Мы только догадываемся, - Джет явно не хочет говорить больше. - Но нужно время, чтобы разобраться.

- Понимаете, - говорит вдруг Тэсс, - я боюсь, что это может иметь отношение к тому, что творится на станции в последнее время.

- А что тут творится? - спрашивает Хари, которая тоже с нами. И я внезапно снова понимаю, что красавчика-то не видно и не слышно — хотя если уж кому и быть на таких переговорах и при таких разговорах — так это ему, а не мне и даже не Хари.

- Много разного. Странного. На станции вдруг стали кончать с собой. Слишком часто. Стали появляться... вещи. Странные вещи. Жители станции стали видеть... всякое. Всякое. И слышать. Это же может быть..., - она не договаривает, замолкает. Она же явно не понимает, что происходит. - Самоубийства бывали и раньше. Редко, но это все-таки станция. Все может быть. Но в последнее время... кто-то, от кого этого совсем не ждешь, еще вчера весело пьёт в баре — а завтра раз — и всё.

- Вещи какого рода? - спрашивает Джит.

- Разные. Погребальные урны или ящики для похорон или... ну что-то в этом смысле. Пятна. На дверях. Странные пятна. Слышат голоса. Видят, что кто-то наблюдает за ними в иллюминаторы. Покупают новые затворки. А после выясняется, что затворки не того цвета, и на них кровь. Кто что только не видит! И наступает безумие. Все напуганы, не все показывают это, но напуганы все, поверьте мне. Никто не знает, что делать и как с этим справиться.

- И ты полагаешь, что технология бартов...

- Я полагаю, что эта органика — эта их органика — ну возможно она как-то воздействует?

- Сама по себе — нет. Вернее не так, - отвечает Джит. - Но то, что могло попасть внутрь — это что-то вполне может привести к таким последствиям. Кэт, - это он уже мне, - кажется ты больше всех восприимчива к этой штуке. Ты еще нужна нам. Мы поработаем, нам надо разобраться, что и как, а ты пока отдохни. Мы тебя загоняли совсем.

Я киваю — я в самом деле чувствую себя странно, стоит мне закрыть глаза — перед глазами бегают эти зеленые значки, эти огонёчки, этот странный код, который мне никак не даётся.

- Кстати, - спрашивает вдруг Тэсс, - а ваш красавчик? Ваш красивый командир?

- Он занят, - говорит Хари. - Он очень занят, и его сейчас нельзя беспокоить. У него... ритуалы очищения души.

- Что? - мурлычет Тэсс. - У принца Абихана с Хаана очищение души? Она выгибает хвост дугой. - У того, кто с Хаана? Вы что, издеваетесь?

- И это говорит дочь странника Джууны? - так же лениво, с теми же мурлыкающими интонациями интересуется Сенмет. - Милая, тут уже много странностей, так почему не быть еще парочке?

Интересно — Хари убьёт его за слово «милая» или нет? Как она вообще относится к таким словам в его исполнении, хотела бы я знать. Я бы наверное убила на месте, вот в чем дело. В смысле если бы я была на месте Хари и если бы мне было кого убивать, понимаете, да?

- Я попробую поговорить с ним. Возможно он сможет ненадолго прервать... гм... ритуал?

- Возможно, - кивает ему Хари. - Попробуй узнать, что там и как. А мы пока тут поговорим. Да, милая? - если бы она могла источать яд, он бы капал с её гребней и тек из её глаз.

- Ну разумеется, - отвечает ей Тэсс. - Ну разумеется да.

***

Хари появляется у меня через пару часов. Её кожа посерела, я не вижу привычного блеска в глазах, и она явно не на шутку встревожена, если не сказать больше. Если уж честно — она вся на нервах, гребни опущены, и я уже видела, как она пытается скрывать страх. Харрикан это трудно, у них на стрессы реагируют кожные покровы, причем сразу, немедленно — и последствия сильных стрессов сразу налицо. Вернее не только на лицо, понимаете, да?

Хари конечно не первый год замужем, она привыкла справляться и не с таким, но за те несколько часов, что я пыталась спать, вернее пыталась не видеть бегающих в голове зеленых огоньков, нет, ну что это такое, прямо Новый год какой-то, зеленые и красные огни, гирлянд не хватает, хотя почему же не хватает? - вон, проводки под стенами — не станция, а сплошное Рождество — за эти пару часов Хари будто перенесла тяжелое потрясение. И почему только мне это не нравится?

- Кэт, - Хари волнуется, - Кэт! Он сошел с ума. Кажется.

- Да кто же?

- Абихан. Он свихнулся.

- В каком это смысле, - спрашиваю я, - ну потому что это ведь именно то чего нам всем и не хватало, понимаете, да? Вот именно того чтобы свихнулся красавчик.

- Пойдём. Сенмет уже пытался, - она опускает гребни.

- Что случилось?

- Он ранен. К счастью, только ранен, - отвечает Хари.

- Ранен? – я понимаю, что ни черта не понимаю. – То есть как это ранен? Кто ранен? Абихан?

- Да нет же. Сенмет! Красавчик бросился на него с ножом. Я его заперла. Но знаешь...

- Погоди. КАК ЭТО С НОЖОМ?! – я понимаю, что свихнулась-то я, никак не он.

- Я же говорю – сошел с ума. А ты хоть понимаешь, что это такое если он сойдёт с ума подобным образом? Он может быть очень опасен.

Это-то я понимаю. Хуже того, мы все понимаем, что его безумие – чем бы оно ни было – вряд ли пойдёт всем на пользу. Хороши же мы будем на этой самой орбиталке, если наш командир должен быть немедленно отправлен в сумасшедший дом, если они тут есть конечно.

По-моему тут и без них неплохо, в том смысле что тут и так все не в себе, понимаете, о чем я, да? А если все не в себе – то в дурдом надо сдавать нормальных, ну таких как я или например Хари, хотя разве я нормальна, раз тоже здесь? И нормальна ли при таком раскладе Хари? Вот в чем вопрос вопросов, вот в чем всё и дело.

Хотя меня конечно интересует вопрос про сумасшедшие дома – ну знаете, просто так, мне же интересно, а с этой стороной местной жизни я пока еще не сталкивалась.

Хотя опять же как сказать – с учетом того как и с кем я живу в последнее время, если тут конечно уместно время как таковое. И если уместно слово «живешь» - не в том смысле, вы не подумайте, мы просто вместе работаем и вместе путешествуем, вы же должны понять меня, да?

И вот теперь – понимаете, теперь, когда я только начала узнавать жизнь, он, красавчик, взял и сошел с ума. Ну разве такое может быть, скажите на милость? И разве это справедливо – ну куда я тут без него и ребят? Хотя я не так уж уверена в ребятах. И разве это справедливо, что это вот случилось именно с ним? Поймите меня правильно – ему и так досталось, он и так сумасшедший – исчезнувший Хаан, этот чертов Темный звезда, не к ночи будь помянут, хотя тут всегда ночь, все остальное, все эти поиски червоточин в пространстве или как там еще их назвать, машины времени, которых не бывает – понимаете, это же все совершенно неправильно, чтобы на него свалилось что-то там еще, понимаете, да?

- Что я могу сделать? – спрашиваю я. А что я, в самом деле, могу сделать?

- Попробуй с ним поговорить.

- Чтобы он и на меня бросился? И вообще — почему я?

- Посмотрим. Знаешь, он ведь в самом деле не выходил из каюты с тех пор как мы прибыли, ну пока ты с ребятами занималась всеми этими настройками. Сенмет пошел его проверить – и такое вот. Может, он послушает тебя?

- А может тебя?

- Мы с Сенметом решили, что это должна быть ты.

- А Джет или Джит?

- Им не до того. Они там вовсю отлаживают системы, и я не хочу их отвлекать.

- Ну ничего себе! Они самые разумные…

- Они отвлекают. Представь что будет если местные узнают, что… Джит сейчас вовсю работает – за всех нас. Ты поговоришь с ним?

- Разумеется, - что, я это сказала? Я сказала, что поговорю с ним? Я наверное с ума сошла. Я что, какой-нибудь дурацкий психиатр? Или там психолог, да не будет упомянуто это дурацкое слово в приличном обществе? Что я могу сделать со свихнувшимся красавчиком, которого я еще помню как принца Абихана, и я не могу не признать, что стрелком он был отличным, да и в остальном – парень хоть куда. Я еще помню тот день, когда мы оказались спина к спине в его доме – в отличие от меня он не щадил никого, я уж молчу о его арсенале, которому может позавидовать любой оружейный склад. Он убийца, должна напомнить я себе, убийца, не меньше, и даже намного больше. Те ботинки, в которых я у него оказалась, в том подвале, я помнится, после всего выбросила, потому что на них была кровь, а я морально не готова ходить в ботинках, которые были в крови, образно выражаясь, по колено. И я собираюсь пойти к нему и попробовать решить проблему? Да нет, свихнулась тут я, а не он, вот в чем дело. - Веди, - говорю я Хари. – Я готова.

Я же готова? Разумеется нет, вы меня понимаете, да?

***

Мы подходим к его каюте, и я осторожно стучусь.

Понимаете, тут так всё устроено, что эти двери не прострелишь даже из самого боевого на свете бластера. И это моё несомненное везение – ну по крайней мере не выстрелит сразу. С другой стороны, у нас нет скажем костюмов, которые защитили бы нас от нашего же оружия – слишком уж его усовершенствовали Джет с Джитом – а вот с костюмами подсуетиться не успели. Впрочем, скорее всего они и не смогли бы – да и в конце концов в таком случае наша деятельность возможно потеряла бы смысл, понимаете, о чем я, да? Хотя возможно тогда бы мы переключились на что-то другое – но с бОльшей вероятностью тогда все пошло бы прахом.

Это вам не бронежилет и пуля. Это бластер. Там пуль нет.

Я понимаю, что меня трясет – мне страшно, мне в самом деле страшно.

Но еще я понимаю, что если я могу что-то для него сделать – после того, что он сделал для меня – я это сделаю. Поэтому я подхожу к этой двери, чувствуя собственное сердце в собственном же горле – мерзостнейшее ощущение, доложу я вам, отвратнейшее, ненавижу его. И сглотнуть невозможно. Спецагент я или нет, в конце-то концов? Мир я уже спасла. Отчего бы теперь не спасти красавчика и нашу репутацию, если я могу сделать хоть что-то?

- Я зайду, - говорю я, говорю и Хари, и тому, кто за дверью – в надежде, что он услышит. Ну мало ли? Вдруг он там тоже слушает?

- А откроется?

- Проверим, - я прикладываю руку к монитору, системы считывает параметры и тихонько шипит и пищит – проводит опознание.

- Хари, - говорю я, - ты на всякий случай отойди. – Хотя погоди-ка – ты с ним дольше, чем я. Возможно…

- Мы с Сенметом решили, что возможно ты все-таки наилучший вариант.

- Но ты не пробовала?

- Я утащила Сенмета, пока он его не убил. Я вовремя вернулась от Тэсс, нам повезло. И он видел, как я это делала. Как я уволокла его.

- Хари, а тебе не кажется, - черт, я не хочу, не хочу, я совсем не хочу туда идти, но я не хочу подставлять и Хари, я же не хочу? – что если бы он хотел убить, он бы наверняка убил? Это же он, понимаешь?

Договорить я не успеваю – дверь отходит в сторону, Хари отскакивает резвее белочки, если вы себе конечно представляете белко-ящерицу с синей кожей, четырьмя глазами разного цвета и двумя гребнями, которая к тому же еще и прыгает. Представляете? Я вот тоже не представляла, пока не увидела это вживую. Я и не думала, что она может так быстро перемещаться в пространстве. Ну да, конечно, а чего же я хочу – это Хари.

- Я рядом, если что, - шепчет она, или может не шепчет, но я её всё равно слышу так, будто она кричит.

А у меня внутри всё сжимается от ужаса.

Что там происходит в его дурацкой выбеленной башке? Ну хорошо, хорошо, не выбеленной, своя такая, но все равно, что, черт возьми, там творится? Вдруг он решит, что я с ним всё ещё воюю?

Вдруг он сейчас на войне, и мы всё ещё смертельные враги? Или вдруг он решит, что я сейчас инспектор с особыми полномочиями? О великий космос и звезды, да я понятия не имею, что он там решит! И мне страшно.

Его каюта на базе, вернее на этой самой черной орбиталке, будь она трижды проклята, аскетична как и все остальные каюты. Черный и серый, сплошной хай-тек, и единственное украшение – вид из иллюминатора, а уж они тут всем на зависть. Хочу такие же на корабль, но ведь это невозможно, понимаете, да?

***

Я видела его, красавчика то есть, в разных видах. И глаза его, голубые, нет, правда голубые, таблоиды не врут, не врали то есть, хотя и теперь не врут, мы-то улетели, а таблоиды-то там, дома, остались, вот в чем дело, так вот не врут таблоиды, и вовсе это не фотошоп, они в самом деле такие – голубые, национальные особенности, не иначе, у Райна такие же, только потемнее, правда он перекрасил волосы в синий и платину и еще не пойми во что, но в конце-то концов какая разница? Все одно – особенности.

Так вот глаза красавчика я видела разными. Они были холодными до озноба – такие, знаете, хоть в ужастиках снимать, на Земле, я помню, особенно тогда, у Франсуа в доме, ну да я обещала ничего не рассказывать о Франсуа. В общем, я видела глаза красавчика во время перестрелок, видела в таблоидах и в хрониках, видела, когда он меня в очередной раз отпустил восвояси вместо того чтобы застрелить или взять в плен – там, у Рамоса, что я там еще видела… ну тогда видела, а как же, когда война, розочка эта, вот же дурость-то, а? Видела и после – и холодными – я уже говорила о холодных? И испуганными, и недоумение в них было, и ярость, и азарт, и радость, и тепло – да-да, даже так, я бы сама не поверила, если бы не видела своими глазами – я же все-таки путешествую с ним в одной компании, и мы теперь работаем вместе, тут чего только не насмотришься, так вот – видела я эти глаза разными, как и это лицо, но чтобы так?

Лицо у красавчика аж посеревшее, ну в тот момент было, когда он мне дверь открыл, глаза красные как у кролика, даже как у бешеного кролика, а вовсе не того умиротворенного кролика, который скачет по лужайкам и жрёт морковку, делая крольчат. Нет, у него глаза кролика бешеного, красные все, запали как у зомби, и лицо ненормальное, и сам какой-то не в себе – и я замираю, потому что на меня направлена пушка – бластер его направлен, а вы как думали. А я уже говорила, что он и стрелок хоть куда? Не лучше меня конечно – тут-то мы друг с другом посоревнуемся, да только я не вооружена, а вот его оружие… вы понимаете, да?

Вы спросите – как это я к нему без оружия сунулась? Слушайте, ну я же сунулась к нему, к красавчику, а не к черту в пекло – какое уж тут может быть оружие? Нет, не подумайте, он много раз был у меня на прицеле, ну хорошо, не так уж много, но был, вы же помните еще, как всё началось, не так ли?

Так вот он смотрит на меня, я на него — вернее старюсь не смотреть в дуло бластера, впрочем, и бластер не то слово, да и дула у него нет — но я не знаю, как вам еще все это объяснить — это скорее похоже на иглу с рукояткой, на такую, знаете, штопальную иглу, толстую, ну чуть толще, и рукоятка — продолжение руки. Ну то есть у кого как — у Хари продолжение, а у красавчика — всякие сенсоры и датчики, что заметно ускоряет реакции, и знаете, я очень боялась, когда мне тоже что-то такое имплантировали, думала, не проснусь никогда — но теперь я уже давно стреляю лучше и намного быстрее чем дома, на Земле. Думаю, что когда я вернусь домой, когда я приеду — я еще не решила, в гости или насовсем — я думаю, что Скотт с Джеем умрут от зависти, понимаете, да?

Так вот я сейчас стараюсь не замечать ни выражения его лица, ни этой иголочки.

Кстати вы наверное удивляетесь, что я знаю о штопальной игле? Так вот в приюте еще и не то узнаешь, вот в чем дело, и поймите меня правильно — не будем об этом, сегодня в конце концов и так не мой день чтобы еще и это помнить. Будто мне нечего тут делать кроме как детство вспоминать.

Лицо у него кривится — будто ему плохо — он переводит взгляд с моего лица на то что у меня за спиной — и наконец охрипшим каким-то голосом — такие, знаете, только с похмелья голоса бывают — так вот именно таким голосом он спрашивает: «Его с тобой нет?».

- Кого? - спрашиваю я. Будто я тут мысли читаю.

- Его, - таким же голосом говорит он, и взгляд у него совершенно безумный.

- Да кого его?

- Гроба.

- Гроба? - он что, правда сказал слово «гроб»? Или я не в себе?

- Гроба. Он меня преследует. Гроб. На колесиках. Совершенно земной гроб. Быстрее, закрой дверь, пока он не вошел.

- Абихан, - я отступаю назад — и спиной прижимаюсь к двери, которую он успел закрыть — этот, знаете, прогресс, одна кнопка и двери закрыты, и фиг два их откроешь, это же черт знает что, не то что старые добрые дверные ручки, понимаете, да? - Ты мне вот что скажи — этот гроб... ты его что, видишь? Он ездит?

- Почему ездит? Летает.

- В каком смысле летает?

- В прямом. Ну как самолет с выпущенными шасси. Он тут везде, - добавляет он шепотом. - Но в каюту почему-то не залетает. Он везде следовал за мной.

- И поэтому ты заперся?

- У меня не было выбора. Гробы редко бывают к добру.

- Гробы. К добру. Абихан, ты понимаешь о чем говоришь?

- Я прекрасно понимаю, что ты думаешь. Я не сошел с ума.

- Ты себя в зеркале видел? Ты на себя не похож.

- А со мной что-то не так?

- Абихан, с тобой всё не так. Какого черта ты напал на Сенмета?

- Не на Сенмета. Это был не Сенмет.

- Аби...

- Это был не Сенмет. Если бы я не успел ударить... Нет, не так — если бы он не дернулся, я бы... я бы возможно убил их. Хотя по всей вероятности убить их нельзя.

- Кого это их?

- Перчатки. Серебряные перчатки первого астронавта. Они были у него на плечах. Его могли убить.

***

Серебряные перчатки первого астронавта. Я хочу оглянуться, ну понимаете, может дверь вдруг открылась? Но я теперь тоже боюсь. Здесь, в этой комнате, страшно находиться — все эти перчатки и гробы, похожие на самолеты с выпущенными шасси, могут нервировать кого угодно, даже меня.

- Ты мне не веришь, - это у него не вопрос, это он в этом совершенно уверен. Я слышала, что все сумасшедшие весьма уверены в себе — ну или в том, в чем они уверены и что занимает их ум. - А должна бы.

- Я верю, верю, я тебе очень даже верю, - я еще слышала, что с сумасшедшими надо во всем соглашаться — ну так, знаете, на всякий случай. Особенно если они вооружены, понимаете, да?

- Да ты сядь, что ты к двери жмешься? Она всё равно не откроется.

Ну да, конечно, именно этого я и боюсь — что для меня она не откроется никогда. Или что меня отсюда вынесут вперёд ногами — вот и гроб пригодится. Вместе со всеми своими колёсиками.

- А скажи, - он поощрительно кивает, - у вас там что — ну там, на Хаане, тоже гробы... в смысле — были гробы?

Он задумывается. После встает достает бутылку и два бокала, наливает, и я должна заметить, что весьма щедро наливает, что-то, что я бы определила как аналог бренди — такой, знаете, орбитальный, межгалактический бренди — нет, у них конечно нет никакого бренди, но алкоголь-то у них есть, вот же удивительно — до отравы додумались во всех концах галактики, все существа так или иначе делают хоть что-то такое. Я не удивлюсь, если на каких-нибудь пограничных орбиталках гонят бренди из например ракетного топлива или отфильтрованной космической пыли. Да из чего угодно. Из переборок станции. Ну просто потому, что в некоторых случаях это в самом деле необходимо, понимаете, да? Человек ты или не человек, гуманоид или зеленый человечек, жук о двух головах или ящер с зеркальной чешуей — и я сейчас говорю о том, что вам хотя бы понятно, ну потом у что тут столько непонятного, что с ума сойти можно — так вот ты можешь быть кем угодно, но например забыться тебе в любом случае иногда необходимо. Забыться, облегчить боль, приглушить страх или сделать радостное событие еще более радостным. Отравиться нужно любому существу — рано или поздно. Тем или иным противоестественным способом. Думаете, я тут вся такая святая и проповедница? Раз говорю про отравиться? Не дождетесь. Я беру бокал и делаю глоток — потому что сейчас мне страшно. И потому что я не понимаю что происходит. И я вообще ни черта не понимаю, вот в чем дело.

- Надо же, - он почти спокоен, хотя руки у него дрожат, я же вижу, да они дрожали уже когда он наливал — ходуном все ходило, и как он бластер-то в руках держал спрашивается? - Ты мне доверяешь. Не боишься, что я тебя отравлю?

- Да как-то в голову не приходило, - отвечаю я. Ну да, мне в самом деле не приходило в голову, что он захочет... Небо и звезды — а если там и правда отрава? Отравит нас обоих например. Разве он с ума не сошел? Гробы, понимаете ли. На колесиках.

И тут я представляю себе, как я вся такая красивая лежу в гробу, в цветах вся, в венках, ну вы понимаете, да? И красавчик в соседнем. Ну красота же что такое, правда?

- За это надо выпить, - кажется, это я совсем некстати.

- За что? – у красавчика всё ещё дергается глаз, но выражение лица уже поживей – ну ещё бы, он по второй пошёл.

- Не так уж важно, - я как-то внезапно понимаю, что если я ему расскажу, как мы вдвоем лежим в гробу, ну то есть конечно в соседних гробах, но в конце концов это не имеет никакого значения, он меня возможно не так поймёт. Или как раз поймёт так как ему например нужно, кто его там знает что у него на уме, вы же понимаете, да?

- Ладно, не важно так не важно, - ну надо же, он покладист сегодня, кто бы мог подумать. – Нет, гробов на Хаане не было. Даже на колесиках. Никаких не было. Видимо, - он задумчиво смотрит на меня, - я слишком долго прожил на Земле. Слишком долго с землянами общался. Отсюда и гробы. Гроб.

- А перчатки?

- Это давняя история. Я тебе потом расскажу.

- Ты точно в порядке?

В порядке он, как же. Черта с два он в порядке. Три раза он в порядке, даже четыре с половиной.

- Может тебе что-нибудь...

- Будь осторожна, - отвечает он.

Небо и звезды — он меня отсюда хотя бы выпустит, вот я что хотела бы знать. Он хотя бы отпустит меня?

- Я пойду? - спрашиваю я. - Ну чтобы... Ну разобраться...

Неужто он выпустит меня отсюда? Он привык идти на баррикады сам, камикадзе чертов. Он же у нас такой, азартный. Кто его знает, что там у него на уме?

- Кэти, подожди.

- Побудь здесь. Ладно? Я разберусь. Хари... Хари поможет. Мы вместе. И ребята. Джет и Джит. Мы тут в последнее время...

- Вы с Хари вместе взорвете эту станцию.

- Мы аккуратно, - обещаю я. - Мы будем тихо. Мы даже в гроб стрелять не будем. Разве что по колесикам.

- Кэти, это не смешно. Ты не представляешь, с чем столкнулась.

- А ты? Ты представляешь?

Он вздыхает.

- Пока нет.

- А мы можем убраться отсюда?

- Не уверен.

- Почему? Уберемся — и...

- Это дело чести.

- Да какой чести?

- Кэти, - он задумывается и наливает еще. Себе и мне. - Это вопрос репутации. Нашей репутации. Мы должны как минимум попытаться.

- А как же ты?

- А я попытаюсь взять себя в руки и…

Взять себя в руки – это я так понимаю заглушить этот беспричинный страх у этого бесстрашного в общем-то типа алкоголем, если не чем-нибудь хуже. Думаю, что и на станции, и у Джета с Джитом что-то такое да найдётся.

Разумеется, кто бы сомневался. Репутация, скажет тоже. Какой нам прок от репутации, если мы скажем умрем? Как там Тэсс говорила – сегодня они весело пьют в баре, а завтра – всё, привет. Кончают с собой. И какой нам тогда прок от репутации? Понимаете, да?

- Я не могу, - я успеваю лишь пригнуться, и красавчик со всей дури шарашит свой стакан в стену, и получается такой салют наций, что хоть святых выноси, если конечно тут есть святые. – Кэти, я не могу, - он кричит, да еще как кричит, никогда такого не слышала, я даже думаю, что он тут всё сейчас разнесёт. – Стоит мне выйти отсюда, - говорит он уже спокойней – и мне конец. Я тут заперт, я ничего не могу сделать, понимаешь ты?

- Абихан, - говорю я ему, - там, снаружи, ничего нет.

- Там есть, - отвечает он, - есть. Там есть перчатки первого астронавта. И еще там, на двери, есть световое пятно. Стоит мне выйти – и перчатки, те перчатки, что появляются из пятна, задушат меня. Я тут как в клетке. И есть еще кое-что.

- Что же?

- Я уже ранил Сенмета. Где гарантия, что от меня не пострадает кто-то другой? Ты? Ребята? Эта самая Тэсс? Не выпускай меня отсюда, не позволяй мне выйти, запри дверь своим идентификатором.

Нет, он определенно свихнулся, вы меня понимаете, да?

***

По коридору я иду медленно-медленно. Хари уже нет, убежала, не иначе как к Сенмету, куда же ей ещё деваться?

А я все оглядываюсь по сторонам – ищу признаки всякого странного и ненормального. Мне теперь всюду мерещатся пятна. Нет, стоп, мне не мерещатся пятна, но я все время думаю, что вот сейчас мне они померещатся, вот сию минуту, или что-нибудь выскочит из-за угла или еще что приключиться – в общем, я не знаю, что и думать, и делаю наверное самый неумный поступок в моей бестолковой жизни.

Я прикладываю руки прямо к стене, нет, сперва я нахожу конечно тихий уголок, тот, где на меня никто пялиться не будет, а после прикладываю руки к стене. Просто так. Стена – этот черный муар с переливами – на ощупь странно теплая, хотя мне почему-то кажется, что она должна быть жутко холодной. Но нет, теплая, и мне кажется, мне все время тут что-то кажется, странная станция и странная реальность, так вот мне всё время кажется, что стена реагирует на моё прикосновение, реагирует мгновенно, и еще мне кажется, что я вижу зеленый огонёк – снова, и он говорит мне: «Помоги мне». Примерно так и говорит – нет, поймите меня правильно, со мной не говорят зеленые огоньки, разве что этот, и то – вдруг мне снова всё кажется?

И этот огонёк просит меня о помощи, а как я, спрашивается могу ему помочь?

«Друг-друг-друг», - это как будто сигнал.

- Я тебе друг? – говорю я это вслух, у меня не укладывается в голове, что я говорю со стеной, но что мне еще остаётся? Если я не пойму, в чем тут дело, я после жить с этим не смогу. Я что, заразилась этим у Джета и Джита? Или у красавчика?

Откуда у меня вообще эта тяга к странному – сроду же её, тяги, не было, я помню, я совершенно точно помню. Тяга к приключениям была, но говорить со стеной?

«Друг. Знания. Помощь», - простые и ясные сигналы сами собой складываются у меня в голове – снова.

- Что я могу сделать? – спрашиваю я – и получаю в ответ невероятную абракадабру, невоспринимаемый набор символов, которые ничего не говорят мне – и что, скажите на милость, с этим делать?

- Я не понимаю, - я говорю шепотом, я не знаю, как еще говорить с ЭТИМ – и в ответ снова получаю поток непонятных мне сигналов. И вижу краем глаза мерцание – ну приехали. За моей спиной стоит, вернее висит в воздухе гроб. Размером таким, знаете, как для котенка. Небольшой. И он – нет, вы себе представьте, на колесиках.

Гроб неспешно подлетает ко мне и пытается чуть ли не боднуть меня – как игривая собака бодает хозяина и толкает его под локоть.

Гроб, чтобы вы поняли, зеленый, обрисован зеленым, и выглядит как картинка. Нарисованная ярко-зеленым цифровым карандашом картинка, не очень четкие контуры, колесики, все как положено – все как описывал красавчик. Гроб на колесиках. Это что же, он теперь пойдёт за мной?

Гроб ведет себе как молодой жеребенок, прыгает вокруг и будто бы пытается дружить.

Я смотрю на него, глазам своим не веря, и пытаюсь не закричать или не завизжать – я просто пытаюсь не издавать никаких звуков – вообще никаких.

А он, гроб то есть, смотрит на меня – я не шучу, клянусь – смотрит – в упор. Кажется, еще немного – и я пойму, где у этой штуки глаза.

«Я не вижу никаких гробов на колесиках и с глазками, их не существует», - говорю я сама себе, разворачиваясь на каблуках – и пытаюсь не смотреть через плечо. Я смотрю только прямо перед собой и иду вперед, стараясь не косить глазом. Получается по-моему плохо, по крайней мере мне все кажется, что зеленое и светящееся нечто постоянно в поле моего зрения, и мне это очень не нравится.

Гроб на колёсиках – это именно то, чего не хватало мне для нормальной жизни, вот в чем дело. Вот именно этого – чтобы он ездил за мной по пятам.

- Послушай, - оборачиваюсь я, - отвали, а?

И достаю бластер.

И знаете что? Случается чудо – гроб немедленно исчезает в стене, оставляя мне пожалуй слишком большой простор для воображения. Или всё-таки наоборот?

И я иду искать Хари.

***

Наша встреча – все в том же составе, но уже без Сенмета – проходит там же – в той каюте, которую нам выделили для работы и исследований.

Тэссит выглядит как-то хуже, и её походочка словно бы изменилась – стала как будто тяжелей, она уже не танцует, и её хвостик уныло повис, как и её прекрасная кисточка, и мне её даже жалко — ей, бедняжке, досталось — со всеми этими суицидами и прочей ерундистикой, не говоря уж о гробах на колесиках.

- Вы выяснили, что тут творится? - тихо спрашивает она. - Скажите мне, что вы все выяснили.

- Мы, - осторожно говорит Джет, - работаем.

- Вы должны выяснить, - Тэсс, бедняга, чуть не плачет, кто её знает, может ли она плакать, но у неё такой голос, что её становится еще жальче. - Вы же можете. Вы двое, - она смотрит в упор на Джита и Джета, - вы же уже все знаете.

- Мы не..., - начинает Джит.

- Вы знаете, - отвечает она. - Вы же не думаете, что я не вижу? Вы же не думаете, что и я сошла с ума?

- Мы не думаем, - говорю я ей, мне её жалко, понимаете, хотя я никак не могу одобрить тот факт, что нас втянули в это дело, мне её всё равно жалко, вот в чем дело. Видимо это какой-то древний инстинкт — мне же вечно больше всех надо, то Землю защищала, то теперь вот какую-то там Черную Орбиту. Мне же делать совсем больше нечего, ну вот совсем-совсем — кроме как заниматься тут неизвестно чем, разговаривать с зелеными огоньками и полукровками-суккууби, вот в чем дело. У меня же нет ни личной жизни, ни прочего столь нужного и необходимого. Я же тут как мать-Тереза.

Что ж я злая-то такая сегодня, понимаете, да?

- Мы не думаем, - гораздо мягче чем я говорит Джет, а я смотрю на Хари и понимаю, что она волнуется больше всех — ну разумеется. Это же на Сенмета напали, и кто напал! Это же не на абстрактного неизвестно кого, которого и звать никак. - Мы... я думаю, мы уже знаем, но нам надо разобраться. Понять всё лучше. Кэт, - это он уже мне, - думаю... думаю, завтра нам понадобится твоя помощь.

Они переглядываются — нет, я не я, если они чего-то не замышляют и не знают чего-то такого, о чем пока никому не говорят. И судя по их озабоченным взглядам — никому не понравится то, что они там знают, хотя кому может нравится все то, что здесь творится, в этом бедламе, именуемом Черной Орбитой?

Тэссит вдыхает и уходит по делам, а мы с Хари идем в бар — потому что нам необходимо что-то съесть и обсудить происходящее, тем более что наш раненый герой, я имею в виду Сенмета, мирно сопит в своей кроватке, укутанный, я в этом уверена, Хари настолько заботливо насколько это вообще вообще возможно — и с восстанавливающим нанокаркасом на плече. Представляю как ему там щекотно — мне самой довелось побыть с таким бинтом на руке, ужас что такое, скажу я вам, все чешется, а сделать ну вообще ничего невозможно. Так что ничего удивительного что он дрыхнет и восстанавливается — что же еще ему, бедолаге, остается?

Мы пытаемся говорить о чем угодно — но разговор все равно крутится вокруг происходящего, и когда мы прислушиваемся, мы понимаем, что события на станции занимают не только нас.

Какой-то парень недалеко от нас, а парень явно не из трусливых — ростом под 7 футов, мышцы как у трех Терминаторов и еще рога — знаете, я начинаю понимать, с кого надо рисовать настоящих адских демонов, так вот этот парень рассказывает о каком-то световом пятне, пятне красного света, которое непременно задушит его — и знаете что? Над ним не смеются, ему верят, вот в чем дело, а это уже говорит о том, что на станции все совсем неладно.

Мы смотрим на него в ужасе — и парень продолжает рассказывать, что не может спать, потому что боится этого пятна, и потому что стрелять в него бесполезно, он пробовал, и знаете что? Руки, вернее, лапы с адскими когтями, трясутся, натурально трясутся, когда он пытается пить то, что там у него налито.

Такой парень — и чтобы так реагировать на какое-то там красное световое пятно на переборке? Нет, я наверное чего-то не понимаю в этой свободной космической жизни, понимаете, да?

***

Следующий день начинается с Джета и Джита — и по идее должен ими же и заканчиваться — и начинается он с того, что ребята говорят Тэсс, что им нужна какая-то там чистая комната, а когда она делает такие удивленные большие глаза — я уже говорила, какие у неё глаза?

Чистое золото, а не глаза, янтарь, такой темный янтарь, жженый сахар, густая карамель — понимаю, почему она так не нравится Хари — так вот она делает такие непонимающие глаза, и Джет со вдохом объясняет ей, что на каждой станции такого типа непременно есть чистая комната, свободная от электроники, прослушек и коммуникаций, и известна она обычно командиру станции и в лучшем случае первому помощнику или же тому, кто отвечает за безопаность, Тэсс мнётся, Джаай тоже — и я начинаю понимать, почему ещё станция называется Черной Орбитой.

Я ведь уже говорила про всяческую неформальность, странных типов, хакеров и прочих, да?

- Мы найдем, - говорит Джет. - Мы в конце концов таких спроектировали несколько.

- И вот ещё что, - добавляет внезапно Джит, - мы слышали, что сейчас на станции Миниус?

- Миниус? - она, Тэсс, делает глаза еще больше, и Джит притворно вздыхает, говоря, что есть вещи, которые необходимо решать, и есть вещи, которые он, Джит, решить не может, и даже Джет ему, вероятно, не поможет.

Тэсс обещает подумать и неслышно исчезает — и мне остается только пожалеть её, потому что дел у неё сейчас на троих — со всеми этими странностями и пакостями.

Не проходит и получаса как мы видим внутренние новости станции — и мы с Хари задерживаем дыхание, потому что тот парень, тот, вчерашний, из бара, ну тот, который похож на адского демона, был задушен в одном из коридоров станции, и есть мнение, что он задушил себя сам, раздирая свое мощное горло своими же острыми когтями, которыми, если я все правильно понимаю, он мог процарапать переборку — и когда о нем говорят, все упоминают о красном световом пятне, и нам остается только беспомощно переглянутся.

После этого Тэсс сообщает о закрытии чуть ли не самого популярного музыкального бара станции — потому, что в музыкальном аппарате — да-да, у них тут тоже есть музыкальные аппараты, конечно они не такие как у нас, да и музыка у них тут совсем другая, но об этом я тоже расскажу когда-нибудь после — так вот бар закрыт, потому что в музыкальном аппарате поселилось нечто, играющее музыку, которая сводит посетителей с ума.

Она говорит еще и еще, наверное в переводе на земной это мог бы быть компьютерный вирус, но что я понимаю в компьютерах, вот в чем дело, я так, только в книжках читала, и тех немного — да общалась с Хьюго, а Хьюго — это уже не совсем компьютер, понимаете, в чем дело, он гораздо больше, Хьюго, то есть был гораздо больше — и вряд ли его могли поразить какие-то там вирусы — разве что кто-то очень уж расстарался, но это вряд ли, понимаете, да?

Джет и Джит переглядываются, слушая про этот музыкальный аппарат, и кивают другу другу — как настоящие заговорщики.

- Вы же догадались? - спрашиваем мы у них.

- Думаю, что да, мы все знаем. Но теперь нам надо понять, как с этим справиться, а ответа у нас нет, Кэт.

- Совсем нет? - спрашивает Хари.

- Совсем, - кивает Джит. - Но есть идеи.

- Какие же? - Хари явно желает поучаствовать, и я её понимаю — ей, с её головой, напичканной всякими наночипами, только в это играть.

- После скажем, - отвечает Джит. - Девочки, напомните Тэсс о чистой комнате и о Миниусе. Если что — мы постараемся найти и то, и другое — пока не стало слишком поздно.

***

Тесс входит тихо и незаметно, она вообще ходит так, что её не слышно и не видно.

Как и какого черта она отыскала меня, хотела бы я знать? Понимаете, я растеряна, черт бы все побрал, я не знаю, что мне делать, я не знаю, как выкрутиться из этого дерьма, и я не понимаю, почему это снова должна быть я.

Почему как что – так сразу я? Почему мне на голову вечно валятся какие-то странные дела? Почему я вместо того чтобы устраивать свою личную жизнь спасаю мир? Тем более мир чужой?

- Кэт? – спрашивает Тэсс. Её глаза в темноте светятся. Надо же, я и не сомневалась, вот в чем дело. Я всегда знала – с ней всё не так. – Кэт. Я тебе не помешала?

Помешала. Еще как помешала. Я тут себя жалею, между прочим, имею же я право пожалеть себя? Ну там о жизни погрустить, о том, какая я вся несчастная, да мне можно сказать вообще не везет, от меня даже гроб на колесиках прячется, нет, вы понимаете, он меня боится, этот гроб.

- Кэт, - нет, она не отвяжется. – Станция… Эта станция не чужая мне.

- Да, - говорю я. – Конечно. И что?

- Я слышала, что вы… о ситуации на Орби-5. И о том… о том типе, что вы задержали и отправили на Орби-6. Сеть полна слухов. Это судьба что вас сюда занесло. Это… это чудо.

Я смотрю на неё с подозрением – я тут никому не доверяю, в этом дальнем космосе, вот в чем дело, никому и никогда. Тем более наполовину суккууби. Суккууби вообще доверять нельзя. Ну Сенмет конечно исключение, но так то Сенмет, а не кто-нибудь. И знаете что? Ну между нами, конечно? Ему я тоже не доверяю, понимаете, да?

- Кэт, эта станция — это наш дом. Мой дом. Дом Джаайя. Дом всех, кто тут живет — и возможно они не найдут себе другого дома. Я слышала... тут был проездом... один из ваших знакомых.

- Кто? - мне кажется, или я уже знаю ответ?

- Райнехан. Еще один из тех кто уцелел после гибели Хаана.

- Райн? - и почему я была так уверена в этом, хотела бы я знать.

- Райн? Райн ему тоже подходит, - Тэсс улыбается. - Он немного рассказал о вас.

- Вот как?

- Ему повезло. Он был всего лишь проездом. Да, он парень-на-грани, парень с фронтира, но ему повезло — другим, тем, кто здесь, может так и не повезти. А их тут много. Тот... тот, кто умер сегодня — его звали Билл.

- Просто Билл? - вырывается у меня прежде чем я успеваю прикусить язык. - Просто это имя...

- Просто Билл, - усмехается Тэсс. - Один из лучших специалистов по музыкальным потокам. Так как умел чувствовать он, то, как он улавливал потоки — это бесценно. Теперь его нет.

Я не спрашиваю, что такое «музыкальный поток», - я все равно не пойму, наверное, что-то связанное с сетями или скажем с этой самой, будь она проклята, технологией бартов, я не знаю и не понимаю ничего — кроме того что она скорбит по этому просто Биллу.

- Когда он прилетел к нам... когда он прилетел, мы думали, он не выживет. Он попал в переделку, в серьезную переделку, и ему повредили рецепторы. Понимаешь, для тех, кто занимается музыкальными потоками, рецепторы... мы выходили его. Он столько сделал для нас. Для станции. Для..., - она машет рукой и отворачивается.

- Как он нашел вас?

- Ему помогли. Не все же такие удачливые как вы.

- А ты? Ты как попала на станцию?

- Я родилась здесь. На станции. И для меня она очень важна. Я уверена, что вы можете помочь нам. И да, завтра праздник. Я надеюсь, что все вы там будете.

- Какой еще праздник? - спрашиваю я, потому что вообще ничего не понимаю. Какой еще к черту праздник, когда тут такое? Какой же тут может быть праздник?

- Как какой? Да ты что, свалилась... Ах да, ты же... Праздник первой орбиты. Его всегда празднуют. Всегда, везде, на всех станциях и на всех планетах. Хотя — у тебя, на той планете, которой нет в реестрах, наверное никто еще не был в космосе?

- Был, - отвечаю я, - конечно был, - понимаете, мне очень обидно за Землю, становится вдруг обидно до слёз — чем это мы хуже их дурацкого дальнего космоса?

Подумаешь, тоже мне — перчатки первого астронавта, у нас тоже когда-нибудь всё будет. Еще немного, я посмотрю только еще немного, вернусь и всем расскажу, как оно там, то есть тут, и пусть они тут не выпендриваются со своими орбиталками и технологиями.

Я думаю, что когда-нибудь мы будем не той планетой, которой нет в реестрах — нет, фиг два, не дождутся, мы будем еще лучше, вот в чем дело. Лучше их всех вместе взятых. Примерно сразу после того как я вернусь домой.

- Завтра. И я надеюсь, что ваш красавчик завершит с этими своими ритуалами очищения души. И надеюсь еще, что..., - она задумывается, - ничто нам не помешает. Никакие пятна. Никто. Ничто. Потому что это наша станция, - мне кажется — или Тэсс плачет?

***

Чем больше я думаю о том парне, которого, оказывается, звали просто Билл, тем больше я думаю о том, что говорил красавчик о том пятне, которое он якобы видел перед своей дверью.

Неужели это правда, и неужели здесь в самом деле могут ожить страшные монстры, которые на нормальных планетах, тех, которые не в реестрах, живут под кроватью и в шкафу и к приличным людям не суются?

Стоит мне об этом подумать — и передо мной снова вырастает старый приятель — гроб на колесиках, ну привет, давно не виделись.

И я понимаю, что у меня есть два желания — и самое важное из них — расстрелять кого-нибудь к чертовой матери или же взорвать всю станцию с её гробами, зелеными и красными и серобурмалиновыми пятнами, призраками в музыкальных аппаратах и музыкальными потоками как таковыми.

Потому что все это ужасно неправильно, понимаете, да?

Я прицеливаюсь и стреляю в гроб — прямо там, посреди станции — и он обиженно растворяется в воздухе. Вы спросите, как гроб может быть обижен и как можно обиженно исчезнуть? Ваша право конечно спрашивать, а мое — не отвечать, но вы уж мне поверьте — я, Кэти Джеймисон, умудрилась обидеть зеленый гроб на колесиках, и он красиво и обиженно растворился в воздухе. И я уверена, что вы ничего не понимаете, нет.

***

Дверь в каюту красавчика все еще на замке — по его просьбе, а как же, он же у нас теперь нервный и чувствительный, навредить он кому-то боится, скажите пожалуйста, какой нежный стал, хоть в наручники заковывай — ну чтобы не вырвался.

Когда я вхожу, он настороже — как пес — глаза одни чего стоят, ужас что такое, и ухмылка, и нож этот — черт, откуда он взял очередной нож? У него тут что, ящик с ножами, у красавчика? Или он умудрился захватить с собой весь свой грёбаный арсенал из своего знаменитого подвала?

- Это ты, - он выдыхает, будто ждал чего-то или кого-то другого. - Зря ты пришла.

Ничего себе у него видок — судя по всему, он так и не спит, прямо весь такой на страже, сторожевой пес, вот он кто, хотя кто бы сказал, что он, красавчик, может быть похож на сторожевого пса — и если уж на то пошло — кто сказал, что у этого пса нет клыков, да еще каких!

Я начинаю жалеть, что я не инспектор со специальным полномочиями — тогда все было бы куда как проще. А еще больше я жалею, что мы теперь не смертельные враги — тогда все было бы проще раза в три. Стреляй — убивай, врага в живых не оставляй.

Это что же, я в рифму заговорила? Доведет он меня, как есть доведет.

- Это почему же зря?

- Я уже говорил. Если я ранил Сенмета...

- Kill me tender, kill me sweet, never let me go, - напеваю я, выставляя на стол две кружки — ну хорошо, не кружки, это скорее высокотехнологичные изделия с подогревом, не дающие остыть чаю, хотя я не знаю, насколько уместно тут слово чай.

Понимаете, тут как с крепким алкоголем — везде и всюду есть что-то такое горячее, которое везде всюду делают из чего угодно. Понимаете, о чем я? Травы, какие-то настойки, что-то горячее и согревающее, успокоительное и тонизирующее, кому как, на все вкусы и любого цвета в зависимости от местности и предпочтений барменов и местного населения. Есть впрочем и случаи, когда это самое крепкое и расслабляющее, а также тонизирующее является по совместительству крепким — ну да, бывает по-всякому и еще так, как вы себе и не представляете.

Я давно привыкла — на каждой станции ты имеешь шанс выпить что-то новое, о чем ты ранее и не помышляла — так что я смело беру этот самый условный чай и ставлю его на стол.

- Кэти, я опасен.

- Выпей чаю, - обрываю я его, - не знаю, что это, но пахнет неплохо. А то тебя не видно и не слышно. Ты ел что-нибудь?

- А ты теперь моя заботливая мама?

- Я теперь твой ко-пилот. Помнишь? Ты конечно опасный, но я еще опасней стану, если ты не сядешь, не успокоишься и не послушаешь меня. Тэсс говорила о том, что завтра праздник.

- Первая орбита? - ну ничего себе, он-то откуда знает? А впрочем да, разумеется. Это же они все всё знают. Они, а не я.

- Она говорила, что зовет всех нас.

- И ты полагаешь, я выйду отсюда?

- Абихан, нет никаких пятен, белых перчаток...

- Серебряных, - поправляет он меня.

- Ну да, - киваю я, - серебряных. Нет гробов, привидений и вообще ничего нет. Я тебя завтра сама выведу, если будешь спорить.

- Как там Сенмет? - не пойму, вид у него обескураженный или виноватый. Или все вместе и что-то еще — никак не пойму.

- С ним все хорошо будет. Выпей, отдохни, очень тебя прошу.

- Ну хорошо, но я завтра...

Я внимательно смотрю, как он делает первый глоток, второй, говорит, что тут, на Черной, знают толк в крепких горячих напитках — ха, а он что думал — что я ему тут молочко принесу? - и он чуть не залпом выпивает содержимое своей кружки.

Не менее внимательно я смотрю, как он чуть ли не падает на свою койку — я даже успеваю подхватить его под руку прежде чем он упадёт на пол, ох и тяжелый он оказывается, красавчик — и он смотрит на меня как на врага номер один.

- Тебе нужно было, - говорю я ему. - Джит сказал, что это тебе всегда помогало. Я тут с тобой посижу, пока ты отдыхаешь. Договорились?

- Ах вы, - успевает он пробормотать прежде чем засыпает.

- Да, мы такие, - отвечаю ему я, хоть меня и не слышит. И я не соврала — после всех этих пятен и самоубийств я его тут одного не оставлю.

Ну да, вы можете меня осудить — я зашла к ребятам до того как пойти сюда и приятно провести время в компании сладко спящего красавчика, и это вовсе не то, о чем вы все подумали.

Зашла, взяла двойную дозу снотворного, чтобы уж наверняка, но вы не подумайте, Джит обещал, что вреда не будет, и еще кучу инфокристаллов — Джет сказал, что сейчас не лучшее время для того чтобы ходить в сеть. Опасное, сказал он. Вы понимаете, о чем он, да?

***

Мы сидим в чистой комнате — ребята все же нашли её, ту самую, защищенную от всего и вся — нашли именно то, что нужно было всем — комнату, свободную от основных коммуникаций — но знаете что мне странно? Что их вся эта истерия будто бы и не касается — они будто ничего не видят и ничего не чувствуют, понимаете — вообще ничего.

Скорее смотрят — смотря на всех нас с сожалением и спокойно делают свое дело. И иногда просят не мешать — вот в чем дело.

Мы сидим в этой комнате — мы все, ну кроме красавчика конечно — даже Тэссит и Джаай — и рядом с нами сидит тот, кого я могла бы счесть родственником Бариуса, ежели бы родственник этот не был дымчато-серым, с глазами совершенной голубизны — и если бы с первого взгляда не было понятно, что уж этот-то счастья даром никому не даст. И даже за деньги ждать от него счастья не стОит — себе дороже выйдет при любом раскладе.

- Знакомьтесь. Это Миниус, - представляет этого очередного загадочного жителя станции Джет.

- Бариус? - мурлычет Хари.

Миниус в ответ кривит физиономию, что в его исполнении выглядит весьма потешно — понимаете, этот его облик, нечеловеческий и даже негуманоидный — и это вот выражение морды лица...

- Он все еще занимается этой своей благотворительностью?

Хари кивает.

- Понимаю.

- Ты знаешь его? - весьма неуместно спрашиваю я, вечно я все говорю не к месту, вот в чем дело.

- Знаю ли я Бариуса? Знаю я ли я пути звезд? Знаю ли я пути по небесам и знаю ли я дороги времени?

Я смотрю на Хари — а та на меня.

- Так твоя специализация...

- Пути. И это не всегда счастливые пути. Не пути удачи. Не пути неудачи. Просто пути.

Просто пути, ну надо же! Чего я еще тут не видела, скажите на милость?

- Пути? - глаза у Хари горят нехорошим огнем, и кажется она сейчас понимает куда больше чем я. - Так ты тот самый Миниус?

- Я только один, и я тот, кто следует путями звезд, - туманно отвечает он ей, и я в очередной раз перестаю понимать происходящее.

- И? - спрашивает Сенмет.

- Запись о пути была.

- И? - снова спрашивает Сенмет.

- Путями черного-черного неба, путями черных-черных звезд, черным-черным светом на Черной-Черной Орбите, - начинает он нараспев, и мне кажется, что он рассказывает какую-то сказку, у которой нет ни начала, ни конца — у которой по сути нет вообще ничего.

Ни смысла, ни логики, ни — ни понимания того, что тут с нами.

Все эти черные пути, черные черные звезды, черный свет, скажите спасибо что не черные дыры, и все это крутится вокруг этой самой нашей станции и всех нас.

- Вы поняли? - спрашивает Джет, когда история заканчивается так же странно как и началась. - Поняли? Это же то немногое, что осталось от самих бартов.

- Но я ничего не понимаю, - я стараюсь говорить это не очень жалобно, но получается у меня плохо, очень-очень плохо, хоть я и стараюсь.

- Ты поймешь позже, - отвечает мне Миниус. - И твой путь...

- Не нужно, ладно? - обрывает его Джет. - Не нужно.

- Её путь начертан, но не предначертан, - меланхолично сообщает Миниус.

- А это ничего, что ОНА здесь? - спрашиваю я.

- Вот видишь? Но хорошо. Да, барты ушли своими путями, а это заблудшее существо не может найти свой путь.

- Не совсем существо, - Джит смотрит на всех нас. - Это не существо. Это, - он пытается подобрать слова, - помощник. Дух-помощник.

- Дух? - я не выдерживаю. Какой еще к чертям дух?

- Дух — не совсем верное слово. Но он нематериален, и ему требуется вполне материальный носитель для жизни. Сосуд. Он саморазвивающаяся сущность. Саморазвивающаяся, самообучающаяся, верный помощник и бесконечный источник знаний.

- Дух-помощник. Ну надо же, - я не могу удержаться, хотя и понимаю, что как-то не совсем права. - Еще скажите, что вампиры бывают.

- Бывают, - так же меланхолично, без всяких интонаций, говорит Миниус, - но вот сумерек я тебе не обещаю.

- Сумерек?

- Ох, - он шипит, - это не тот путь. Путь другого пространства. Забудь.

- И как же вышло, что эта сущность...

- Мы теперь не узнаем. Разве что спросим у него. Думаю, его забыли. Или потеряли.

- Он потерял свой путь в черноте звезд, - сообщает Миниус. - Он нуждается в новом пути. И в том, кто поведет его по этому пути.

- Я ему устрою путь, - мрачно говорит Тэссит. - Будет ему путь.

- Именно что, - поддакивает Джаай. - Распылю ублюдка.

- Но его невозможно распылить, - Джет, кажется, волнуется и смотрит на Джита.

- Стереть? - спрашивает Тэсс.

- Мы подумаем, - отвечает ей Джит и смотрит на Джета, и будь я проклята, если они снова не задумали что-то такое. Такое, понимаете, о чем нельзя сказать при той же Тэсс. Да я даже не уверена, что они скажут об этом при мне или скажем при красавчике. - Кэт, думаю, мы нуждаемся в тебе. Ты поговоришь с ним?

- С кем с ним?

- С ним, с кем же еще. С тем, кто пришел черными путями и ищет нового пути, - Миниус смотрит на меня, не мигая. - Ваши пути уже переплелись, и вы пойдете этими путями.

- Но я еще...

- Поздно, - отвечает он. - Путь уже свершился.

- И он черный?

- Как сама ночь, - отвечает мне Миниус.

И я не знаю, что ему сказать, и мне страшно, вы меня понимаете, да?

И чтобы понять это все, чтобы обдумать все эти пути, перчатки, звезды и то, в чем я пойду завтра на праздник, я иду к красавчику. Предварительно взяв у ребят то, что, по крайней мере, заставит его спать.

И после этого вы все еще думаете, что я поступила нечестно?

Нет, вы правда так думаете?

Ну так тогда вы ничего не понимаете, понимаете, да?

***

Мне много о чём нужно подумать — и инфокристаллы — скорее для развлечения. Я хочу узнать про перчатки и про пятна.

Я бы узнала про пути, но это же невозможно, невозможно совсем, это все этот Миниус и прочие, но про перчатки я узнать все же могу.

Я стараюсь сидеть тихо-тихо, чтобы так или иначе не разбудить красавчика — хотя Джит уверял, что это невозможно — и поэтому даже не использую экран, предпочитая ему линзы.

Постепенно я узнаю, что перчатки первого астронавта — это нечто особенное, кочующее с планеты на планету, со станции на станцию, что это перчатки первого погибшего астронавта с первой планеты, жители которой вышли в дальний космос, и понимаю в очередной раз, как смешно мы смотримся с нашими путешествиями до Луны — этот самый астронавт, выходит, погиб задолго до того как у нас там, дома, погибли динозавры, которых мне почему-то всегда было жалко. Ну в самом деле, в чем виноваты динозавры?

Ну да я не о том. Первый астронавт погиб, в дальнем космосе, на строительстве дальней первой на свете орбиталки, хотя что тут первое, хотела бы я знать?

Может, задолго до этого первого астронавта были миллионы таких астронавтов, вот в чем дело, исчез же куда-то Хаан — почему бы и астронавтам не исчезнуть, в самом деле, со всеми планетами, орбиталками и другой вселенной?

А вдруг это вообще перчатки из параллельного мира, понимаете, да?

Но легенда такова, что эти самые перчатки с тех пор являются на орбитальных станциях - всяким нервным особам, как я думаю — и предвещают несчастья, заставляя тех, кто видит их, умирать в страшных муках — у того самого астронавта закончился воздух, и он задохнулся, и теперь его перчатки, серебряные тонкие и красивые перчатки всех заставляют умирать точно так же — всех, кто их видит. Нет, скажите пожалуйста — какая мстительная гадина!

Узнаю я и по пятно — пятно из параллельной вселенной — которое является на стенах орбиталок и, как пишут, часто кооперируется с перчатками, узнаю про часы, сводящие с ума и забирающие жизнь, создавая вокруг преследуемого объекта особое темпоральное поле, ускоряющее его, так сказать, внутренние часы. Узнаю и больше — про фррррррррррзрррррррррсныка в иллюминаторе, про лётный комбез, который ни в кем случае нельзя надевать, про игрушки древних, тех, кто ушел путями — и про такое, о чем и рассказывать-то страшно.

Ну то есть страшнее чем про то, о чём я уже рассказала, вот в чем дело.

Польза от этого сомнительного чтения одна — я не могу заснуть — и поэтому вижу пятно, появляющееся на стене аккурат над головой красавчика.

- Только попробуй разбудить его, - шепчу я, - вот только попробуй — убью.

Мне слышится хихиканье — что-то вибрирующее и мерзкое — и направляю на пятно свой бластер.

- И имей в виду, - говорю я, - твой путь с моим связан, как я слышала. Так что отправляйся вон отсюда. И не смей тут... мерцать. Я тебя не боюсь, ты же знаешь.

И прицеливаюсь.

Удивительно — но пятно исчезает, и красавчик спокойно спит положенное, и просыпается живым и здоровым всем на радость — и я наконец могу отправиться добывать себе костюм к празднику.

***

И Хари, и Тэсс рассказывают, что традиционно на День первой орбиты положено надевать что-то такое, древнее и космическое, ну по крайней мере тематическое, и я, подумав, решаю надеть свой красный лётный комбез, в котором я летала дома, на Макроне, то есть конечно на Бете, но вы же понимаете, о чем я, вот в чем дело.

Конечно не в том самом комбезе, никто этого и не просит, но ведь это же орбиталка, а на любой порядочной орбиталке непременно есть такая машинка, которая делает наряды — не может тут не быть такой машинки, тем более что Черная и так живет на самообеспечении, и вопрос только в том, где тут соответствующие магазины.

Через час мы с Хари уже становимся обладателями соответствующих костюмов: я — своего красного летного комбинезона - и на вид совсем как тот, старый, только качество у него куда лучше, и он сияет как новенький, и не хватает только всех тех побрякушек, которыми меня наградили дома, я бы и их сгенерировала, но что-то не хочется, тут все равно никто не поймёт, что все это значит, а я все равно всего не вспомню — у меня же, понимаете ли, места свободного на груди не было из-за них, прямо не знала, на что смотрят — то ли на меня, то ли на мою грудь — а то ли на все это наградное великолепие. Впрочем, одну медаль я все же припоминаю почти детально — галактическую награду, она красивая и хорошо смотрится с комбинезоном.

Галактическую! Смешно. Галактика и не подозревает о том, что я её спасла, и когда я получаю нужную побрякушку, конечно в другом исполнении, ну знаете, без всех этих драгметаллов и сапфира с изумрудом и прочего — мне делается ужасно смешно, потому что теперь-то я знаю галактику, и она знает меня — но знаете, она и не подозревает ни о какой награде, понимаете, да?

Дома, то есть, конечно, не дома, а в своей каюте, я примеряю комбинезон и вспоминаю, как в нем было здорово — в том, настоящем, и как мы летали по всей Земле, и как мечтали о том, что все наконец закончится и будет другая, нормальная и мирная жизнь, и я, наконец, выйду замуж — я не знала, за кого, но точно знала, что выйду, вот в чем дело.

Чего я точно не знала — так это того, чем все это закончится для меня, и где я окажусь после, и как буду примерять копию своего летного комбеза на очень удаленной орбиталке где-то посреди черного пространства обитаемого космоса, и все для того, чтобы отмечать самый главный праздник в галактике, о котором я и слыхом не слыхивала — да еще в компании своего заклятого врага.

Мы и не догадывались обо всем этом там, дома, и знать не могли — и как будет здорово рассказать там все о том, что тут творится — ну да, по последней версии я сбежала с убийцей и предателем и даже стала его любовницей — но все же там, дома, должны понять, что это ложь, что никакая я не любовница, и что я, может быть, смогу открыть нам всем путь к совсем другим мирам и такие головокружительные возможности, что дух захватывает! Должны же они там, дома, понять, что к чему и как, в самом-то деле — не совсем же они узколобые идиоты!

Я смотрю на себя в зеркало и прикидываю, что сделать с волосами — когда ловлю краем глаза знакомое зеленое свечение — и слышу голос — механический, синтезированный голос, который говорит мне: «Девочка с рыжими волосами, не надевай костюм красной розы»

- Чего? - спрашиваю я. - Ты еще кто?

И вижу внезапно включившийся настенный коммуникатор.

- Ну разумеется, - говорю я, - тебя тут и не хватало. Не подсматривай.

- Девочка-девочка, убери костюм красной розы, - коммуникатор хихикает и отказывается выключаться, даже когда я пытаюсь это сделать.

- Пристрелю, - сообщаю ему я. - Ну что ты ко мне привязался? Какая еще роза? Какая красная роза?

- Не надевай костюм красной розы, а то быть беде, - коммуникатор, то есть, конечно, то, что живет в нем, издевается.

- Ты просто злишься, что мы были в чистой комнате, - говорю я, поднимая волосы наверх — да, вот так будет идеально. Они тут отросли — вы не думайте, тут с водой и с прочим все в порядке, так что это не проблема, да и шампуни тут такие бывают — всем на зависть. - Но за розы спасибо — думаю, что розу я тоже синтезирую. Она неплохо будет смотреться в прическе. И кой-кому память оживит. А то он что-то слишком плюшевый в последнее время.

Коммуникатор в очередной раз мерзко хихикает и выключается сам собой, а я понимаю, что у меня не так уж много времени до заданного часа.

***

То, что надето на Хари, настолько восхитительно, что словами не передать — на её синей коже горят серебром детали костюма, её обвивают тонкие голубые и белые ленты — из того материала, что отталкивает грязь и отражает солнечные лучи — в просветах мы видим её кожу, которую она натерла ароматическим маслом — больше конечно для цвета, нежели для чего-то еще.

Последние события сказались на ней не лучшим образом — но сейчас она выглядит просто великолепно, и все её четыре глаза светятся от восторга — понимаете, Хари очень любит настоящие праздники, а День первой орбиты — это же почти как Новый год, и она подготовилась наилучшим образом. Она вся светится — она же все-таки альфа-самка Хари, и она тут представляет Харрикан, целый Харрикан, а оттуда редко кто бывает на таких вот затерянных орбиталках.

- А что, ваши первые астронавты в самом деле были одеты так?

- Вообще-то не совсем. Первые были одеты в такие ужасные и громоздкие скафандры, а это — это из симулятора. Это уже была форма на первой орбитальной Харрикан — и то не у всех. Тебе нравится?

Я подтверждаю, что я в восторге, и, в свою очередь, рассказываю ей о своем комбезе и почти готова рассказать о розе, когда вижу красавчика.

Он в тонком голубом комбинезоне, скажите пожалуйста, в таком тонком и облегающем, и там повсюду какие-то дисплеи и датчики и метки, и он идет к нам, и я вижу, что он по крайней мере старается не оглядываться по сторонам.

- Ты все же пришел? - спрашивает Хари. - Я рада.

- Сенмет?

- Да все с ним в порядке, - фыркает она. - Тут вон по три самоубийства за ночь — а ты переживаешь из-за ножевого ранения.

- Но он не пришел?

- Придёт еще, погоди. Он там выбирает шейный платок.

Мы с Хари синхронно закатываем глаза: Сенмет и шейные платки — это неиссякаемый источник вдохновения как для нас, так и для красавчика, потому что Сенмет и его коллекция шейных платков — это отдельная история, достойная того, чтобы о ней слагали легенды. Сенмет не существует без шейного платка, и выбор Сенмета — это тяжкое испытание как для него, так и для Хари. Он, наверное, миллион раз опаздывал из-за этого на встречи, и наверное миллион раз мы шутили по поводу того, что платок не того оттенка.

Наконец, является и он — тоже в красном, не таком алом, как я, а в темно-красном, и в странных ботинках — неужто суккууби и в самом деле в таких в космосе были?

Хотя что я тут знаю о космосе, в самом деле, вот в чем дело. Что я тут знаю о том, как все начиналось?

- Странный выбор, - говорит вдруг красавчик. - Этот комбинезон.

Праздник идет своим чередом и кажется ничем не отличается от любого привычного мне праздника — ну если не считать того, что специально для праздника освободили главную условную площадь станции — и все веселятся, дурачатся, пьют и болтают.

- А что? Не спутником же мне одеваться. Тебе не нравится?

- Мне всегда нравилось, - сообщает он мне. - Что тебе принести?

- Да ты что? Ну да, красная мишень заметней, разумеется. Мне вон того, розового, не знаю, что это у них, но очень нравится.

Он кивает и отправляется за напитками, а я вдруг с ужасом вижу, как по потолку и по стенам бегут зеленые огни, и гаснет праздничное освещение, и свет делается совсем другим — и я еще думаю, что это так и было задумано — и в следующую минуту я вижу красавчика, и как у него из рук падают наши бокалы, и как он смотрит на меня в ужасе — и кричит: «Она вся в крови! Почему она в крови?!»

И у него в руках оказываются и нож, и бластер — ну конечно, рук-то две, но откуда он, черт возьми, извлек это всё? У него же кажется и карманов-то нет.

Я вижу, как замер Сенмет — и вижу других — и понимаю, что многие из них видят свои собственные кошмары — и что сейчас начнется что-то ужасное.

На стене появляются строчки — не на стене — на экране, огромной панели для трансляции того, что творится снаружи — и я читаю: «Бегут-бегут по стенке зеленые жучки, на стенке остаются прикольные значки».

- Ах ты! - вы же не думаете, в самом деле, что я бы пришла невооруженной на какое бы то ни было публичное мероприятие в таком месте? - В рифму, значит, можешь? Круто, я так не умею.

- Когда появляются эти слова, - за спиной у меня Тэсс, - это значит что кто-то сейчас умрет, - это она шепчет, шепчет с таким отчаянием, что я не выдерживаю и стреляю — прямо в монитор. Монитору конечно ничего не делается, не те здесь мониторы, но надпись перемещается на стену.

Краем глаза я вижу, что Сенмет осторожно подходит к красавчику сзади — и еще я понимаю, что у меня скоро начнется косоглазие — со всеми этими делами с зелеными жучками и огоньками.

- Ты знаешь, - говорю я, - что я тебя не боюсь. Чего тебе нужно?

- Тебя, - весело сообщает надпись.

- В каком это смысле?

- Мне нужна ты. Чтобы ты забрала меня с собой.

- Но почему я?

- Потому что ты с планеты, которой нет в реестрах.

- Я что-нибудь придумаю, - я в отчаянии, небо и звезды, да что я могу придумать? Ну что? Я же же просто Кэти. - Но если ты не... если эти зеленые жучки не уберутся — расстреляю. Всю станцию взорву — но ты отсюда живым не выберешься.

- Мы все сделаем, - говорит вдруг Джет. - Мы знаем, кто ты и что нужно делать.

Я вижу, как Джет что-то говорит Абихану и умудряется увести его прежде чем случится непоправимое.

Мне остается лишь выдохнуть.

- Мы всё сделаем, - говорю я. - Мы всё решим.

- Спасибо, - шепчет мне Тэсс, и тут только я вижу, что у неё в руках тоже бластеры — и что она собрана и даже готова к бою — вот только непонятно, с кем тут воевать.

- Звездная комната, - говорит Джит нам с Тэсс, - и немедленно. А то он в самом деле с ума сойдёт. Окончательно и бесповоротно.

Я предпочитаю не спрашивать, какой именно «он» из всех возможных — понимаете, да?

***

Что я особенно люблю на дальних орбиталках — так это так называемые звездные комнаты. Везде называют их по-разному — где-то — рубками, где-то — залами созерцания звезд, где-то — красиво и поэтично — но суть неизменна. На всех дальних и рабочих орбиталках есть такие комнаты, и там можно смотреть на звезды — там обычно темно, нет мониторов и никто и ничто не отвлекает тебя от созерцания глубин космоса. Ну насчет никто — это я погорячилась, но в целом там не принято громко разговаривать и мешать другим.

- Почему звездная? - спрашивает на бегу Тэсс.

- Там нет мониторов, - отвечает ей Джит.

- А почему не чистая?

- Потому что Кэт должна поговорить с ним, раз уж он так хочет.

- Я должна?

- Быстрей. Да, именно ты — не стоит с ним спорить.

В звездной — вот уж сюрприз — уже и Сенмет, и Джет, и даже красавчик — хотя вот его-то я тут точно увидеть не ожидала.

- А это ничего, - шепотом спрашиваю я, - что я в... ну в этом?

- Ничего, переживет. Только быстрей. Он теряет контроль.

- Да кто он, Джит?

- Помощник. Тот, кого тут позабыли барты, когда ушли своими путями, - небо и звезды, Миниус — он-то здесь откуда, скажите на милость?

- Я здесь, - говорю я, и что, мой голос в самом деле звучит так странно? Вот же глупость, быть того не моет, я Кэти, я ни черта не боюсь, пусть все запомнят, между прочим.

- Руки, - шепчет Джит. - Руки положи на панель, - и он дает мне что-то такое, похожее на кусок стены этой самой станции, переливающееся и живое, я даже боюсь к этому прикоснуться, но Джит силой кладет мою ладонь на эту штуку — и я тут же чувствую и красные и синие потоки, и легкое биение жизни, как пульс, такое, знаете, почти незаметное — но живое — и чувствую мечущийся зеленый огонек, который радостно устремляется ко мне.

- Почему я? - шепчу я.

- Потому что ты ему понравилась, - отвечает Джет. - Потому что ты как он — ты только учишься. Ты из другого мира и только познаешь этот.

- Да-да-да, - пульсирует зеленый огонек. О небо и звезды! Он отвечает. - И еще у тебя грудь красивая.

- Еще одно слово...

- Я его сотру, - красавчик собран и старается быть сосредоточенным. - Его же можно стереть?

- Боюсь, что нет. Он подобен этой станции. Потому и уцелел. Он как... Просто физически его не уничтожить, - это уже Джет. - Мы сделали носитель. Такой, какие были у бартов.

- Правда? - с любопытством, нет, вы не поверите, это чистое детское любопытство, спрашивает огонек.

- Да. Правда. Ты же знаешь, кто мы?

- Знаю, - весело отвечает огонек. - И носитель именно такой?

- Уж не сомневайся.

- Я хочу, чтобы носителем носителя была она, - сообщает огонек — на сей раз капризно. А я краем глаза вижу танцующий вокруг меня гроб. Тот самый. На колесиках.

- Убери это, - говорю я. - А то я тебя не буду никуда носить. Вообще не буду.

- А я думал, это весело, - мне кажется, или паршивец еще и обижен?

- Ты готов? - спрашивает Джит.

- Да-да-да, - мигает всеми оттенками зеленого наш маленький друг.

То, что происходит дальше, похоже на кадры из кино — не то чтобы все то что творится в моей жизни в последнее время было похоже на что-то иное — но это похоже на сцену из кино больше чем что бы то ни было.

Джет ставит на середину комнаты коробочку из какого-то странного металла, в внутри неё лежит нечто, похожее на небольшой брелок — переливающееся чистейшими оттенками синего и голубого — как бриллиант при правильном освещении, не меньше — на брелке вспыхивают искры, но понимаете, этот брелок меньше всех известных мне аналогов, и он светится — и я вижу, как зеленое нечто сливается в танце с голубым, как поднимается над коробочкой сине-зеленое пламя, как оно танцует, и как мне от этого делается весело — и как в итоге брелок снова сияет только голубым — и тут Джет быстро захлопывает коробочку и запечатывает её своим АйДи.

- Теперь это можно уничтожить? - радостно спрашивает Тэсс.

- Это нельзя так просто уничтожить, - говорит Джет, и ему поддакивает Джит. - Это можно вывезти... поместить в специальный бокс. И никак иначе.

- Одним словом, просто выбросить...

- Не выйдет, - отрезает Джит.

- Погодите, вы что же — хотите притащить эта пакость ко мне на корабль?

- Он полностью изолирован и безвреден, - Джет и Джит говорят хором и так выразительно смотрят, что мне смешно. - Мы гарантируем безопасность.

- Да, мне он тут тоже не нужен, - говорит Тэсс.

- Иначе я его лично отправлю в... не знаю куда, но..., - Джаай хмурится и смотрит на несчастную коробочку так, словно готов её раздавить прямо здесь.

- Не выйдет, - говорит Джет. - Отдайте его нам, мы разберемся.

- Так что же это в итоге? - не выдерживаю я.

- Давным-давно барты ушли своими путями, но их дитя было забыто тут, на Черной Орбите, чтобы обрести свой путь.

- А куда они ушли? - спрашивает Хари. - Я слышала, что в сто пятом...

- Там, - кивает Миниус. - Именно туда ведут пути.

- А нельзя как-то... ну — закрыть путь?

- Вы же не думаете, что это путь, который возможно закрыть? - Миниус смотрит строго и даже скорбно. - Вы же не думаете, что это какой-нибудь стыковочный тоннель?

- Его нельзя закрыть, Кэти, - отвечает мне Абихан. - Никто толком не знает, где этот путь, где проход, известно только, что он где-то в сто пятом секторе, но и это всего лишь теория. Туда ушли барты. Туда ушли и другие — те, кто был до всех нас. Одно время я думал, что туда попал и Хаан. Но ничего так и не смог узнать.

- А что там?

- Этого тоже толком никто не знает. Об этом месте рассказывают легенды. Кто-то говорит, что там рай, а кто-то — что там просто параллельная вселенная. Но думаю, что ответа не знает никто.

- Туда только уходят?

- Иногда оттуда приходят, - нехотя отвечает красавчик, - и я бы не сказал, что это хорошо.

- Приходят?

- Темная Звезда, - отвечает он. - Думаю, что он был оттуда. Но не думаю, что он явился сюда по своей воле.

- И там есть еще... такие же?

- Откуда я знаю? - отвечает он. - Я даже не знаю, умер он окончательно или нет. Тогда. Когда ваш доктор... Думаю, что и доктор не знает. Никто не знает.

- Этот путь черней любой тьмы, - вторит ему Миниус. - Но твой путь теперь переплетен с его, - и он указывает на коробочку, которая все еще стоит в центре комнаты.

- Ты же говорил, что у меня черный путь?

- Я говорил, что он черный как сама ночь.

- И то значит...

- Разве ты забыла, что ночь полна звезд?

Черт, он что, не может говорить более внятно? Он что, не может сказать определенно? Как есть?

Нет, терпеть не могу все эти неясности и загадки, вы же меня понимаете, да?

***

Наши последние условные сутки на станции проходят как в тумане — орбиталка словно оживает, пропадает ощущение странности, уже не кажется, что за тобой наблюдают, все оживлены и веселы, Тэссит мы не видим и не слышим, а мне жжет руки пресловутая коробочка, которую Джет мне велит ни в коем случае пока не открывать.

Будто надо — я бы выбросила это в самую дальнюю черную дыру, вы понимаете? Да так, чтобы оно оттуда никогда не выбралось.

Джет и Джит что-то доделывают в системах безопасности, красавчик ведет последние переговоры с Джаайем, ну а я прихожу в себя — и все же отправляюсь к нашим гениям.

Они увлечены своим делом — как и обычно — но рады мне, тем более что я принесла этот самый местный чай.

- Без сюрпризов? - спрашивает Джет.

- Сюрпризы только для командира, - отвечаю я. - Ребята, что мне делать с этой дурацкой коробкой?

- Держать при себе.

- Хранить.

- Слушайте, я уже храню... сами знаете что. И я не собираюсь...

- А и не нужно, - отвечает мне Джет. - Абихан знает.

- Мы же полетим, чтобы это уничтожить?

- Ни в коем случае.

- Но разве это не какой-то свихнувшийся компьютерный вирус?

- О нет! - мне кажется или Джит в ужасе от того, что я сказала? - Он потерялся. Заблудился. Его забыли. Те, кто был ему дорог, а им, поверь мне, хозяева очень дороги, ушли. Думаю, его носитель умер — иначе бы его тут не оставили. Он был одинок, покинут, а ведь они — одни из самых удивительных существ во вселенной. Кэт, ты даже не понимаешь, как нам повезло, что он теперь с нами. Как нам повезло, что ты...

- Что он признал в тебе своего нового хозяина.

- Ничего себе везение!

- Ты еще оценишь. Это же неиссякаемый источник знаний, ты хоть понимаешь, сколько он всего может рассказать? Как он может помочь нам?

- И поэтому вы изолировали его?

- Только пока мы не улетим. Он же остался без дома. А теперь у него есть дом. Есть носитель. И теперь он счастлив.

Счастливый компьютерный вирус, да, мне не хватало именно этого, у меня скучная и унылая жизнь, мне нечего делать, поэтому теперь у меня есть счастливый не знаю кто. А нельзя мне еще котенка ли хотя бы канарейку? Для полного счастья?

- Абихан не согласится, - говорю я.

- Уговорим, - качает головой Джет. - Обязательно уговорим. Ты не поможешь нам?

И я остаюсь с ними, и коробочка все так же жжет мне карман, она крошечная, плоская, легкая — и мне кажется, что она весит тонну, не меньше, вы понимаете, да?

***

- Вы в самом деле спасли эту станцию. Ребята, - Тэсс от избытка чувств дергает хвостом из стороны в сторону. - Если бы не вы, мы были бы вынуждены её законсервировать.

- И системы безопасности, - фыркает красавчик. - Не забудьте о системах безопасности.

- Не только, - Тэсс этой своей сукууби-походочкой подходит к красавчику, глаза у неё сияют, шерстка стоит дыбом, она пританцовывает — и вдруг обнимает красавчика, буквально бросается ему на шею, понимаете, она все же пониже ростом, чем красавчик, так вот она бросается ему на шею, обхватывает ногой его ногу, у неё такие, знаете, длинные и стройные ноги, даром что покрыты этой самой рыжей, золотистой шерстью, понимаете, это красивый, очень красивый оттенок, теплый мед, так вот она обхватывает его бедро своей красивой ногой, назвать это лапой у меня язык не поворачивается, и целует его — да нет, не только она его, он её тоже целует, понимаете, она же наполовину суккууби, а они - даже если наполовину — те еще штучки. Они целуются, целуются и целуются вечность, и даже я вижу, что красавчик с трудом от неё отрывается, и кажется в себя прийти не может, и глаза у него такие шальные-шальные, одуревшие прямо глаза, сплошное «и так до конца дней моих!» глаза, понимаете, о чем я, да?

- Ну как? - интересуется, подняв бровь, красавчик.

- Вау! - отзывается Тэсс. - Я всегда знала, что Хаан — высший класс. У меня прямо мурашки по коже. Повторим?

- Ещё как! - отзывается красавчик, всё повторяется, и мы с Хари переглядываемся — потому что что-то конечно с этим нужно делать.

- Может останетесь? - спрашивает, отдышавшись, Тэсс.

- Вряд ли, - отвечает ей красавчик. - Я бы очень хотел, но...

Я поражаюсь — ничего себе у него выдержка! Как это он смог от неё оторваться? То ли дело с той, рогатой... но та конечно была самых-пресамых чистых кровей, не то что Тесс.

- А я бы остался, - Сенмет скалится, так скалится, что даже у меня зубы сводит.

- Вот уж не сомневаюсь, - вторит ему Хари. - Все бы остались. Кэт, ты бы осталась?

- Ну я даже не знааааааааю, - тяну я.

- Дорогая, - Тэсс поворачивается ко мне, - Кэт, если бы не ты, станция не была бы спасена. Этот... эта гадость могла бы тут всё уничтожить. Всех нас уничтожить. Кэт, а может в самом деле останетесь? - и она прикасается ко мне, проводит рукой по моей щеке, этой мягкой, шелковой шерсткой по щеке, обнимает меня, не так конечно как красавчика — мягче, нежнее, легче — и притягивает меня к себе, сильнее, и знаете — я наконец-то понимаю, в чем сила суккууби. Объятия делаются все крепче, и рот у неё мягкий, и знаете — думаю, что я в первый и в последний раз целуюсь с тем, у кого есть клыки. Её острый язычок проводит по моему, а я провожу своим по её клыкам, и знаете, поймите меня правильно, мне всегда нравились симпатичные ребята, да и зоофилия никогда не была моей сильной стороной, да я о ней никогда и не подозревала, вот в чем дело, но когда мой язык касается этой самой сережки-звездочки на клыке Тесс, я начинаю думать, что готова изменить свою точку зрения, понимаете, да? Её хвостик скользит по моему бедру, обнимает меня за спину, и наши языки... вы понимаете, я не готова говорить о таком, да и Франсуа, нет, я все еще не готова говорить о Франсуа, но вот Франсуа и тот так не умел, да и сравнивать мне особо не с чем, вот в чем дело, но Тэсс пожалуй неожиданно пробуждает во мне то, о чем я и не подозревала.

В тот момент, когда я всерьез думаю, что может и в самом деле стоило бы задержаться на станции, она отрывается от меня и нежно целует в щеку.

- Я этого хотела с тех пор как вы прилетели, - это звучит тише шепота, тише ветра, я даже не верю, что услышала это. Ненасытные, всегда ненасытные суккууби.

Теперь я понимаю, почему Хари и Сенмет всегда дежурят вместе и что у них там происходит с приборной панелью.

Звезды и космос, если она только наполовину суккууби, то как же на самом деле чувствовал себя красавчик, когда был тогда с той, рогатой, с Астрой? И как же повезло на самом-то деле Хари, понимаете, да?

Джаай посмеивается — ну разумеется, уж он-то точно знает, как это — целоваться с Тэсс. И даже больше чем целоваться.

- Я была бы рада, если бы вы все задержались, - шепчет она мне на ухо.

- Я тоже, - отвечаю ей я.

Я в самом деле сказала такую глупость? Я могла такое ляпнуть? Нет, все-таки эти странствия по космосу ни к чему хорошему не приведут, и дома я бы такого никогда в жизни не узнала, но ужас-то в том, что я совершенно не хотела бы променять свою жизнь на ту, которая ждала бы меня на Земле, понимаете, о чем я, да?

***

- Я должен сказать тебе кое-что, Кэти. Не знаю уж, обрадует это тебя или же развеселит.

С ума сойти, прямо как в кино – я должен сказать тебе кое-что, скажите пожалуйста.

- И что же это?

- Пока я тут сидел в изоляции, я новости смотрел.

- А, так ты не только пребывал во вселенской тоске и пил?

Он морщится так, будто я ему по носу дала, как нашкодивший кот.

- Не только. Я посмотрел новости. Хотел тебе сказать, что мы оба умерли.

- ЧТО?!

Нет, все-таки он с ума сошел. Сейчас и гроб на колесиках выскочит из-за угла, точно говорю, или там бластер с серебряными пулями на стене нарисуется – так или иначе. Или пятно зеленое поперек двери – сумасшедшие – они такие, у них всё бывает.

- Ты героически погибла, пытаясь предотвратить мой побег.

- В смысле?

- Да что ты расстраиваешься? Тебе памятник поставят.

- Я тебя не понимаю, - я чувствую, как у меня все холодеет внутри. Понимаете – это же бред какой-то, я же мало что жива. Да и красавчик жив, как я могу заметить. Мы оба живы – как же мы – и вдруг умерли? Как это нас дома похоронили?

- Что непонятного? Провели повторное расследование – к очередной годовщине. Выяснили, что я пытался совершить побег. Ты его предотвратила, мы оба погибли. Ты погибла, пытаясь помешать мерзавцу.

- Так еще не так давно и я сама была такой же мерзавкой, нет? Вне закона? Я же с тобой сбежала?

- Это старая версия, непроверенная, происки желтой прессы, - мне кажется, что он сейчас засмеётся – но у него просто дергается уголок рта. Как у невротика обдолбанного какого-нибудь. – Погоди, ты что? Я думал, ты… да ты плачешь что ли?

Нет, еще чего не хватало, я никогда не плакала и сейчас не буду. Нет, ну плакала конечно, но что я, девчонка что ли? Я пилот, между прочим, а не кто-то там, я Кэти, мне вообще все равно что там творится, пусть утрутся своими глупостями, пусть хоть всех похоронят оптом и в розницу и табличку прилепят. И этот, тоже мне, эксплорер, делать ему нечего кроме как новости с Земли искать, он бы еще светские сплетни начал читать, интересно, а в галактике есть светские сплетни? Ну в смысле не то чтобы интересно – но я просто никогда не интересовалась, вы понимаете, да?

- Покажи, - говорю я ему. – Мне же тоже интересно.

Он, красавчик, не очень-то охотно показывает мне записи, в которых ясно сказано, что инспектор с особыми полномочиями, второй пилот бывшей Макрон-базы Кэти Джеймисон, пришла к убийце и так далее бывшему принцу Абихану — и была убита упомянутым принцем, так и не позволив ему сбежать — взрыв двигателя космического челнока, на котором собирался сбежать от справедливого суда вышеупомянутый принц, убил обоих. Так, героически отдав свою жизнь на благо Земли и всей галактики, погибла вышеупомянутая же Кэти. Похороны я смотрю с трудом — мне так муторно, что словами не передать, так мерзко, так противно — понимаете, они нашли и опознали трупы. Да, сильно обгоревшие, но трупы.

Я смотрю на фото своей могилы, на многочисленные венки и цветы, на тех, кто плачет, на тех, кто приносит цветы, свечи и игрушки — и мне хочется рвануть туда прямо сейчас, немедленно, вот как есть — и сказать им... понимаете, сказать, что это нечестно, что я жива, что я вовсе не умирала, что... Небо и звезды, да что я могу им сказать, когда там есть моя могила? А альтернатива не лучше — потому что если я не умерла — я изменила своей планете, своей расе, изменила всему человечеству, так что ли? Раньше они писали так, это я точно помню, а теперь я смотрю на чудовище — памятник себе самой. В центре композиции, посвященной памяти погибших в этой войне. Я вижу и другие памятники, поменьше — в маленьких городках. Понимаете, я понимаю, что в самом деле умерла. Что там, дома, я мертва, и теперь я уже никогда не смогу вернуться, потому что никто мне не поверит.

- Как же так? - я спрашиваю это машинально. - Как же... я думала — ну немного здесь, с тобой, со всеми нами, а после смогу... ну хотя бы временно, в гости... там же...

Он, красавчик, как водится смотрит молча — внимательно, изучающе, и я вижу в его глазах боль — за меня? За себя? За всё на свете?

- Кэти, не переживай. Я вот теперь тоже мертв — и ничего, жив, как видишь. И тебе, кстати, больше повезло, тебе памятник поставят. А мне, между прочим, нет.

- И Хаан ещё. Но Хаан исчез. А тут...

- А тут ты меня вполне официально убила. А я вполне официально убил тебя. Романтично, не находишь?

- Абихан, я не понимаю — почему? Почему — так?

- Кэти, Кэти... ты все-таки слишком молодая.

- О чем ты?

- Молодая и многого не понимаешь. До Шейлы, до всех них там тебе далеко.

Мне нечего ответить. То есть мне очень хочется — он меня что — дурой назвал? Но я не могу, потому что тогда он поймёт, что я всё же плачу, а я никогда и никому этого показывать не хочу. Вот еще — моя глупость — это не его собачье дело, к тому же я не глупей его. И вряд ли настолько моложе.

- Кэти, пойми, мертвые герои гораздо удобнее живых.

- Да почему же?

- Может оно и к лучшему, что ты всего этого не понимаешь. Мертвые герои молчат, понимаешь? Мертвые герои нужны всем. Они не разоблачат ложь, из их жизни можно делать что угодно, любую фальшивку — и они не смогут возразить. Не смогут сделать официальную правду неудобной — мертвые герои позволяют нынешним мерзавцам, очередным, если тебе угодно, творить прошлое по своему разумению. Они бы предпочли, чтобы вы все умерли, все трое, но это было бы странно, не находишь? Твое исчезновение делает тебя удобным, уникальным героем. Ты не единственная, не думай. Есть и еще герои, в большей или меньшей степени настолько же фальшивые, как и твоя смерть.

- Например? - шепчу я.

- Например, один мальчик. Юноша. Хотел обратиться к моему командующему с прошением, оступился, был расплющен флаером охраны. По ошибке — они не успели сманеврировать. Некрасивая, чудовищная и глупая смерть, но и из него сумели сделать героя. Они же не знают, что он поссорился с невестой и на спор отправился проситься в мою гвардию.

- И что же...

- Что это была попытка покушения. Ты понимаешь, о чем я? Была экспертиза. Признали, что у него было оружие. Что это нападение. Я лично давал указания.

- Я не понимаю... это цинизм. И ты, ты, ты...

- Я знаю, - отвечает он, - знаю. Я знаю, кто я. Но ты погоди, увидишь, что будет лет через двадцать.

- Я не хочу знать, что будет через двадцать лет, - говорю я. Понимаете, в самом деле не хочу. Это все слишком некрасиво, слишком чуждо, слишком неправильно. Я же знаю, кто он, вернее, кем он был, прекрасно знаю, я воевала с этим человеком, вернее не-человеком, слишком долго. - А ты... зачем им нужен мертвый ты?

- Мисс Джеймисон, не забудьте записаться ко мне на семинар по прикладному мифотворчеству. Из мертвых врагов тоже легче сотворить легенду. А то мало ли, вдруг они, не дай бог конечно, начнут раздавать интервью и писать мемуары. А я теперь абсолютное зло, эталонный мерзавец — убил эталонную героиню.

- Но есть же... они же должны сделать тесты. Генетическая экспертиза...

- Кэти, как я уже сказал, ты слишком юна и многого не понимаешь. Экспертизу, разумеется, сделали, Кэти. Она подтвердила, что это ты. И что второй труп — это я.

Я чувствую, как в каюте делается тихо-тихо. Я задерживаю дыхание. Он, красавчик, кажется тоже. Чтобы не видеть его глаз, я закрываю свои, понимаете? Я не могу этого всего видеть. Это слишком ужасно, слишком чудовищно, слишком неправда, потому что этого не может быть... Понимаете, я много раз в красках представляла себе, как появлюсь дома — я же думала, что улетела временно, всегда думала, ну или по крайней мере думала, что прилечу в гости, и все умрут от зависти, когда я расскажу, что я видела, и покажу, какое у меня теперь оружие, и какие способности, когда я расскажу всё — но кто же поверит мне теперь? Получается, у меня теперь нет дома? Я же видела фото, видела запись — там был Скотт, и он плакал, понимаете, Скотт плакал на моей могиле, это все чудовищно, чудовищно, чудовищно, понимаете, да?

Красавчик гладит меня по плечу — кажется, он и сам не рад что рассказал мне это всё.

А я ничего не могу поделать с собой — слезы слишком непослушные, ненавижу плакать, понимаете, я иногда жалею что я женщина, тогда все было бы куда проще, я бы могла сжать зубы и дать кому-нибудь по морде. Не то чтобы я и сейчас не могла — я могу и еще как, вон красавчик сломанный нос лечил, но сейчас он не виноват, вот в чем дело. Нет, конечно, мог бы и не вытаскивать на свет божий всякие глупости и идиотские новости, но, по крайней мере, он поступил со мной честно, раз решил рассказать. Мог бы и промолчать, в самом деле.

- Это что же, - я не знаю, что и как сказать. - Это выходит, что у меня теперь нет дома?

- У тебя он есть. Ты что? У тебя есть дом. Пока я жив, у тебя есть дом. Этот корабль, как минимум. Пока я жив. Пока существует наша команда. Пока мы работаем — у тебя есть дом. Думаю, имеет смысл позаботиться о том, чтобы у всех у нас были дома на какой-нибудь планете или орбиталке. Постоянные дома. Пока я жив.

- Ты не жив, - я пытаюсь улыбнуться. - Ты умер. И я теперь тоже.

Он улыбается в ответ.

- Мы лучшие в Галактике, вот в чем дело. Мы нашли Черную Орбиту и спасли станцию. Не говоря уж обо всем остальном. И даже если тебя похоронят еще сто раз, и меня вместе с тобой, и всех нас — запомни, что мы — живы, и что мы — лучшие. Помни об этом всегда. А они там...

Красавчик не договаривает. Он наливает мне выпить — и себе заодно. До краев наливает.

- За нас, - говорит он, - за лучшую команду в Галактике. Думаю, что мы устроим праздник. Заслужили.

- И еще за то, - добавляю я, - что мы есть.

Мы чокаемся и выпиваем то, что он налил, до дна. Небо и звезды, да у меня от такого наверное глаза на лоб вылезли, и где это он нашел такое крепкое пойло? Но я выпиваю.

Потому что мы живы и потому еще что мы в самом деле лучшие.

Вы же меня понимаете, да?

Назад к оглавлению

Авторское право (с) Stray_cat_mary

Распространение и коммерческое использование всего произведения или его частей без разрешения автора запрещено законом!!!