Долой жару, да здравствует прохлада!

Дождь

Дождь. Снова дождь. Струи воды по стеклу, яркие пятна зонтов далеко внизу, свинцовые тучи совсем рядом. Осень? Или все еще лето? Он вдруг с удивлением понял, что не помнит, какой сегодня день. Или год. Время течет сквозь пальцы, будто вода по оконному стеклу.

Он посмотрел на ладонь, попытавшуюся накрыть струи воды, и поморщился. Пальцы исхудали так, что он с трудом подавил брезгливое желание сжать их в кулак, а кулак спрятать в карман, чтобы никто не видел, во что превратилась изящная холеная кисть с длинными, «музыкальными» пальцами. И лица, отражающееся в залитом дождем окне, тоже никому лучше не видеть. Никому из тех, кто помнит, каким он был всего несколько лет назад. Несколько? Сколько? Три года? Пять? Звезды, он и сам уже не помнит, когда тень болезни впервые легла на его лицо, потихоньку стирая краски и жизнь, превращая аристократические черты в высохшую, изможденную маску. Как давно он не давал интервью телевизионщикам? Как минимум, пару лет, ограничиваясь письменными ответами на присылаемые вопросы.

Капитану повезло, он сгорел в считанные месяцы. Изношенный наркотиками организм не выдержал атаку чужеродных антител и сдался, избавив своего хозяина от долгого и некрасивого процесса медленного умирания. А вот к нему удача в который раз повернулась спиной, заставляя день за днем наблюдать за собственной смертью. Даже толстокожий лорд не выдерживает этого зрелища, предпочитая общаться по телефону вместо видеосвязи. Слава богу, что голос пока ему не изменил, сохранив всю глубину и бархатистость, все богатство оттенков и интонаций, которые делали – и делают – его неотразимым собеседником. Но по телефону. Теперь – только так.

А ведь врачи, спасавшие их с капитаном после почти удавшегося покушения сумасшедшего смертника из числа борцов за «свободу человечества», свято верили, что делают благое дело. И правда, могли ли они знать, переливая земную кровь двум реальным, а не номинальным властителям Земли, что тем самым убивают их вернее любого террориста? Формально, врачи были правы, принимая решение, ведь на генетическом уровне от землян отличается только лорд. Формально, но… То самое «но», о котором не вспомнил никто из медиков, по частям собиравших их с Капитаном на соседних операционных столах. Это «но», в быту известное как иммунная система, оказалось бессильно перед земной кровью. Какой-то пустяк, жалкая клетка, антитело, попавшее в их организм от одного из доноров, сумело за год свести в могилу Кэпа, а теперь довершало свою смертоносную работу над самым молодым из трех хозяев этого мира. Смешно и глупо.

У него было довольно денег и власти, чтобы заставить всех медиков Земли искать лекарство. Но никакие деньги не в силах найти то, чего нет. «Вам нужно вернуться домой», - прямо заявил ему один из светил медицины. – «Здесь для Вас не отыщется донора для пересадки костного мозга, а без нее Вы обречены. Возвращайтесь к себе, к своим родным». Он лишь усмехнулся и промолчал, выписав академику чек на астрономическую сумму за абсолютно бесполезный совет. Не объяснять же седому старику, что возвращаться ему некуда: надсветовые скорости делают возвращение к родным невозможным. Даже если его планета и уцелела в войне, от которой ему удалось сбежать, на ней прошли сотни, если не тысячи лет. Поэтому он умрет здесь, на чужой земле, не пожелавшей принять их с Капитаном и нашедшей такой изящный способ отомстить. Еще несколько месяцев, и от него не останется никакого следа. Даже в памяти ему будет отказано, ведь ни одна из его многочисленных женщин так и не родила ему ребенка.

Женщина… Воспоминание отозвалось знакомой глухой болью в груди. Он привычно попытался отвлечься на других – проклятье, ведь у него их было немало – но не смог вызвать в памяти ни одного лица. Когда он в последний раз был с женщиной? Какой она была? Брюнеткой? Блондинкой? Память упорно рисовала непослушный рыжий завиток на щеке, точеный профиль, легкую тень ресниц...

Тихо звякнул интерком, и приятный голос секретарши проворковал: «Детектив Арчер с отчетом». Он беззвучно выругался, проклиная жизнь за такие вот идиотские совпадения. С тех пор, как она ушла от него после глупой размолвки, прошло десять лет, а он, как последний дурак, все не может ее отпустить, продолжает искать по этой огромной планете, на что-то надеясь. Почему он не поверил в ее «прощай»? Почему решил, что это простой женский каприз, и дал ей время, чтобы исчезнуть без следа? Ошибка, стоившая ему многих тысяч долларов, впустую истраченных на армию детективов. Но даже армии недостаточно, чтобы отыскать иголку в стоге подгнившего сена и вернуть ее тому, кто все еще ждет. По-хорошему, поискам пора положить конец: за те несколько месяцев, что он еще протянет на этом свете, ее все равно не найдут. Не судьба.

За спиной скрипнула тяжелая бронированная дверь кабинета. Арчер. Он не повернулся, продолжая следить за тяжелыми струями дождя, размывающими пейзаж за окном. Детектив кашлянул, положил на стол тяжелую папку.

- У меня для Вас кое-что есть, Ваше Высочество. Два варианта. Кэтрин Меннерс, Австралия. Катрин Лебрен, ЮАР. Обе замужем, у первой двое детей, у второй один сын. Фотографии в папке. Возраст, внешний вид совпадают. Обе женщины – без прошлого. Ни местным органам полиции, ни соседям ничего о них не известно. Думаю, Вам стоит ознакомиться с материалами.

- Да, конечно. Оставьте документы и можете быть свободны, - он хотел было добавить, что больше не нуждается в услугах агентства, но промолчал, засмотревшись на прочерченный струйкой воды зигзаг. Видит ли Арчер в стекле его отражение? Вряд ли, но желание поскорее избавиться от детектива, знающего его уже много лет, от этого не меньше.

Открылась и снова закрылась за детективом дверь. Ну вот, теперь можно подойти к столу и открыть принесенную Арчером папку. Всякий раз он медлит, борясь с бешено бьющимся сердцем. А вдруг? И всякий раз со снимков на него смотрят чужие глаза, улыбаются чужие, ненужные губы. Он и сам не знает, зачем вновь и вновь рассылает по миру людей в поисках зеленоглазой женщины с копной непослушных рыжих кудрей. Если она еще жива, не свернула себе шею в какой-нибудь авантюре, то давно забыла его. Когда-то он искал ее для того, чтобы спросить, почему она ушла, почему оставила его внезапно и без объяснений. Теперь ему хотелось просто увидеть ее хотя бы раз, просто сказать: «люблю». Пока он еще жив.

Катрин Лебрен, ветеринарный врач. ЮАР, трансграничный национальный парк Кгалагади. Он с трудом прочитал незнакомое название и бегло пробежал взглядом информационную справку. Замужем, приехала в Кгалагади восемь лет назад с мужем и ребенком. Муж, Франсуа Лебрен… Франсуа? Имя заставило его брезгливо поморщиться. С другой стороны, то, что какой-то Франсуа оказался дешевым мерзавцем, вовсе не означает, что все они таковы. И все же…

Осталось перевернуть страницу, взглянуть на фотографии, в очередной раз пережить горечь разочарования и… На секунду ему показалось, что из огромного кабинета вдруг выкачали весь воздух. Разом. Пальцы дрогнули, коснувшись глянцевого фото. Он попытался вынуть снимки из прозрачного кармана, не смог, рванул со злостью податливый пластик. Фотографии веером рассыпались по столу. Она. Она. Снова она. Смеется, щурится на солнце, сосредоточенно рассматривает какого-то зверя. Она.

Мужчина рядом. И здесь… Должно быть, муж. Любимый муж, ребенок. И он, память о болезненном прошлом. А может быть, о счастливом? Что она скажет, увидев его через столько лет? Сначала не узнает, а потом.. Он представил себе смесь жалости и отвращения на любимом лице и понял, что не поедет в ЮАР. Там, рядом с другим мужчиной и сыном этого другого нет места для его ненужного «люблю».

Он аккуратно собрал снимки в стопку, чтобы засунуть обратно в конверт, не выдержал и вновь рассыпал их по столу, поддавшись желанию еще раз увидеть эту улыбку и заглянуть в зеленые глаза. Две фотографии слиплись, он машинально разделил их и... Вместо зеленых глаз на него взглянули глаза цвета летнего неба. Льняные волосы, белая, почти прозрачная кожа и тонкие дуги неожиданно темных бровей. Такое знакомое лицо, будто он вдруг заглянул в свое детство. Сын. Ее сын. Нет, нет же… его. Его сын!

- Машину в аэропорт, немедленно, - он почти кричал в интерком, словно боялся, что секретарь не расслышит, поймет неправильно.

– Стоп, не надо машину, я на своей. Уведомите аэропорт, пусть начинают сейчас же готовить самолет к вылету. И запросите воздушный коридор до… - он запнулся, лихорадочно шаря пальцем по карте Африки. – До Апингтона. Это в ЮАР.

Он подхватил плащ, поискал глазами шляпу, но не нашел и, махнув рукой, выскочил из кабинета. Увидев босса, секретарь и постоянно дежурящий в приемной врач вскочили на ноги, но он даже не взглянул в их сторону.

- Ваше Вы… - осознав, что ее уже не слышат, секретарь принца спешно сунула зонт менее расторопному из телохранителей. – Только не дайте ему промокнуть, ему нельзя простужаться!

- Что за муха его укусила? – доктор Кински подошел к распахнутой двери кабинета и заглянул в святую святых, место, откуда его измученный болезнью пациент упрямо и весьма неплохо управлял когда-то третей частью, а теперь половиной мира. Секретарь не ответила, она уже звонила в аэропорт, скороговоркой передавая распоряжения.

Кински подошел к письменному столу, усыпанному цветными фотоснимками. Рассеянный взгляд, перебегавший с одного кадра на другой, вдруг сделался профессионально цепким. Он взял со стола фотографию белокурого мальчика лет девяти и вернулся с ней в приемную.

- Что Вы скажете на это, мисс Леман? – глянув на округлившиеся глаза секретаря, врач удовлетворенно кивнул. – Судя по всему, у нас будет донор.

Назад