Реми чуть слышно вздохнула и пригубила вино. Оно было превосходным. Как всегда, когда заказ делал Бандл. С ним давно перестали спорить, отдав вопросы выбора меню и подходящих к нему напитков на откуп изящному аристократу. Реми украдкой взглянула в его сторону, но, как на зло, задумчиво вертевший бокал вина принц именно в эту минуту решил поднять глаза. Поймав взгляд Реми, он вопросительно выгнул бровь. Надо было срочно искать выход – не краснеть же, как школьнице, пойманной за разглядыванием полуголых кинозвезд в журнале. Она ослепительно улыбнулась Бандлу:

– По-моему, нам не хватает музыки.

Не показалось ли ей, что по лицу принца скользнула тень разочарования. А чего, он, собственно, ждал? Что она произнесет тост в его честь? Ладно, капнем немного меду на ваше уязвленное самолюбие, мой принц.

– У тебя так здорово получается, просто невозможно устоять.

Ну вот, уже лучше: он улыбнулся и бесшумно выскользнул из-за стола. Реми заставила себя повернуться к друзьям и попыталась вслушаться в разговор, ставший весьма оживленным под благотворным воздействием хорошей еды и алкоголя. Где-то за спиной тихо зазвучал рояль, и по спине вновь побежали мурашки. Все повторяется. Вот сейчас распахнутся двери, и в зал ворвется толпа с дубинами и топорами. Музыка стала громче, заразительнее, и Реми решительно тряхнула головой. К черту Город Судьбы. Они на Земле, и здесь им ничего не грозит, кроме скуки. Она мягко ткнула в плечо Шинго, который увлеченно расписывал технические характеристики нового стрелкового оружия, поступившего на вооружение Сил галактической безопасности.

- Хватит о пушках, Шинго. Идем танцевать.

Шинго уставился на нее непонимающими глазами, но тут до него дошло, что в зале играет музыка, и его приглашают на танец. Он послушно встал, мучительно соображая, что от него требуется в такой деликатный момент. Не давая командиру опомниться, Реми вытащила его на середину зала и положила руку на плечо.

– Ну же, Шинго, покажи, на что ты способен!

Он неуверенно хмыкнул, но послушно обнял Реми за талию, неловко двигаясь в такт музыке. Спасибо, хоть на ноги не наступает, мрачно подумала девушка, даже не пытаясь сократить целомудренное расстояние в пол вытянутой руки. Краем глаза она заметила, что Килли тоже встал, и следит за ними, скрестив руки на груди. Едва затих последний аккорд, он уже оказался рядом, беззастенчиво оттирая капитана в сторону.

– Принц, сбацай нам что-нибудь романтичное.

Бандл немного подумал и снова заиграл, на этот раз что-то в стиле Гершвина. Реми улыбнулась и закрыла глаза, послушно кружась вместе с Килли. Он, как всегда, пытался острить и, как всегда, не слишком удачно, но это не имело значения. Они были живы, они были вместе, для них играла музыка в этом уютном маленьком зале, и все кошмары остались далеко-далеко позади, в другой жизни, в другом мире.

Музыка смолкла, и они остановились. Килли церемонно поцеловал ей руку, заставив хихикнуть от щекотки.

– Моя очередь, – раздался за спиной Реми густой бас. Она невольно вздрогнула и чуть не оступилась, налетев спиной на Кернагула. Килли хитро подмигнул и шепотом посоветовал беречь ноги, но рояль уже пел новую мелодию, и ее рука тонула в громадной лапе партнера. Поразительно, но массивный Кернагул танцевал намного лучше Шинго, двигаясь по паркету легко и не без некоторого изящества. Кто бы мог подумать, что этот громогласный гигант умеет танцевать румбу! Век живи, век учись.

Румба тоже оказалась не вечной. Зато в непосредственной близости от танцоров материализовался Каттнал. Он терпеливо дождался, пока Кернагул покончил с поклонами и комплиментами в адрес Реми и выслушал ответные комплименты в свой адрес, а затем решительно предъявил свои права на следующий танец. Если, конечно, дама не устала.

Дама не устала, совсем наоборот. Вино ли, эйфория первого дня на Земле или просто хорошая музыка, но Реми казалось, что она способна танцевать до утра. Она честно призналась в этом Каттналу, и он в ответ понимающе улыбнулся. Снисходительной такой улыбкой старого умудренного опытом сенсея, готового поучить жизни молоденького ученика, вернее, ученицу.

Судя по первым тактам, следующим номером в репертуаре принца было танго, но Каттнала это не смутило, а Реми и подавно. Она с наслаждением вспоминала давно забытые па этого красивого танца, умудряясь при этом обмениваться любезными репликами с партнером. Воистину, чудесный вечер! Чудесная музыка… Что-то царапнуло внутри, и Реми невольно глянула в сторону рояля. Бандл играл, склонив голову, и за длинными светлыми прядями ей не видно было лица. Реми отвернулась, подняла глаза и встретила вопросительный взгляд Каттнала.

– Что-то не так?

Она умудрилась пожать плечами и беззаботно улыбнуться.

– Все замечательно. Тысячу лет не танцевала в такой чудесной компании.

– И все же, что-то не так, – это был не вопрос, констатация факта, и Реми виновато вздохнула.

– Понимаешь, все это не совсем честно. Я тут танцую со всеми, а…, – она не договорила и снова не удержалась, взглянула в сторону. Каттнал посмотрел туда же и задумчиво пожевал губами.

– Если тебя это действительно огорчает, мы что-нибудь придумаем. В принципе, это не проблема, хочешь танцевать с Банди – танцуй на здоровье.

– А кто же будет играть, уж не ты ли? – ехидно поинтересовалась Реми.

– А почему бы и нет? – Каттнал снова снисходительно улыбнулся. – Мы тоже в музыкальных школах обучались, не абы как.

От удивления Реми остановилась. Представить Каттнала, играющего на рояле, не удавалось. То есть, вообще.

– Идем, – он взял ее за руку и почти силком подтащил к роялю. Принц перестал играть и вопросительно взглянул на товарища.

– В чем дело, Суэни? Хочешь заказать другой танец?

– Не угадал, -- хохотнул одноглазый, бесцеремонно спихивая принца с табурета. – Заказывать будешь ты. Дама желает тебя танцевать.

Бандл кинул на неожиданно вспыхнувшую Реми быстрый взгляд из-под длинной челки и тут же опустил глаза. У Реми засосало под ложечкой. Сейчас она уже была готова проклинать и свой длинный язык, и неуместную активность Каттнала, и этого белобрысого нахала, который явно собирается послать ее за стол к друзьям, если не дальше. Подумаешь, аристократ!

А аристократ тем временем спокойно поинтересовался у сосредоточенно разглядывающего клавиши Каттнала:

– А что, собственно, я могу заказать? Вальс сыграешь.

Одноглазый пират презрительно фыркнул и, еще раз примерившись к клавиатуре, вдруг вполне узнаваемо выдал первые аккорды «Сказок венского леса». Реми восхищенно охнула. Каттнал победоносно ухмыльнулся и ткнул принца локтем в бок.

– Ну что, сойдет?

– Вполне, – с явным облегчением констатировал Бандл. Он повернулся к Реми и улыбнулся. «Вот гад», машинально подумала девушка, лихорадочно пытаясь изобразить беззаботную улыбку. «Он еще и ухмыляется!» Сейчас ей больше всего хотелось снова оказаться за столом, рядом с такими скучными и безопасными друзьями, но принц уже протягивал ей руку, и Реми нехотя вложила похолодевшие пальцы в его ладонь.

Каттнал вновь атаковал рояль, Бандл церемонно склонил голову, обнял Реми за талию и плавно скользнул по паркету в такт штраусовским аккордам. Изящен, легок и, как всегда, отвратительно невозмутим.

Реми вдруг ощутила непонятную злость и, странным образом, сразу успокоилась. Если их первый танец не вызывает у принца никаких эмоций, то ей и подавно грех волноваться. В конце концов, им с Бандлом детей не крестить… А почему, собственно, не крестить? Потому что оба нехристи. Она невольно хихикнула и тут же вскинула глаза вверх, проверить, не догадался ли принц, какие идиотские мыслишки вертятся у нее в голове.

Он улыбался…

Стратегическая ошибка. Надо было смотреть в сторону, как учили когда-то. А она, как романтическая дура, растворилась в прозрачных глазах, забыв об осторожности. Бандл улыбался, и зал кружился вокруг них, распадаясь на отдельные пятна и мерцающие огни. Реми не чувствовала ног: от окружающего мира остались только теплая ладонь на спине и завораживающий ритм вальса. Словно Золушка на первом балу, улыбающаяся счастливо и беззаботно под влюбленным взглядом прекрасного принца… Стоп. Это уже ни в какие ворота.

– Представляешь себя Золушкой? – тихий голос почти у самого уха. Господи, когда она успела оказаться так близко?

– Как ты догадался? – не улыбаться, только не улыбаться. Или нет, улыбаться, но не так. И голову повернуть, подальше от тепла щеки и знакомого аромата дорогого мужского парфюма. Килли всегда так смешно кривится и поводит носом, оказавшись в опасной близости от принца. А ей, стыдно сказать, нравится.

– Просто у тебя было такое выражение лица... ошеломленно-недоверчивое. Словно это твой первый вальс.

– С принцем? Конечно, первый, - плечу можно было улыбаться совершенно безнаказанно. Какое облегчение! – А так…

Реми задумалась, припоминая, доводилось ли ей танцевать вальс за пределами танцкласса. Судя по всему, нет. Надо же…

– А почему ты попросил вальс?

– Даже не знаю. Вдруг захотелось немного вскружить твою серьезную голову…

– Серьезную? – Реми рассмеялась, откидывая голову назад. Черт тебя побери, Бандл, где ты учился кружить головы вот так, одними глазами и улыбкой? Нет, ерунда, это всего лишь вальс, и сухое вино, и счастье от того, что они живы и вместе. И ни к чему отворачиваться, ее серьезной голове полезно немного покружиться. Немного, еще немного, еще, еще… и до бесконечности!

Он улыбался…

Музыка кончилась внезапно.

– Кажется, Суэни выдохся. Жаль, - Бандл отстранился на полшага, отпуская ее руку. – Знаешь, я бы с удовольствием протанцевал с тобой до утра.

Реми качнула головой:

– Да вы безнадежный льстец, Ваше Высочество! И рада бы поверить, да не могу. Только не тебе.

– Почему? – неожиданно холодно, резко. Надо же, задела. Ну что ж, хочешь знать, объясню популярно.

– Сам понимаешь, после истории с письмом веры тебе никакой, - ну улыбнись же, Банди, видишь, я шучу…

Он не прочел ее мысли. Вежливо склонил голову, бросил морозное «Ты права, никакой» и оставил ее посреди зала. Реми, закусив губу, повернулась к Каттналу. Тот лишь пожал плечами: с места за роялем их с принцем тихий разговор вряд ли был слышен.

Кернагул, сообразив, что Бандл взял курс на барную стойку в конце зала, поднялся из-за стола. Галантно отодвинул стул для возвращающейся Реми. Судя по всему, даже сказал ей комплимент, но она пропустила его мимо ушей. И только сев, поняла, что темнокожий гигант тоже дезертировал, оставив ее на Шинго и Килли. Реми обернулась. Так и есть, даже Каттнал уже стоял рядом с принцем, грея в ладонях рюмку с коньяком. Предатель...

Боевые друзья яростно спорили. Реми попыталась вникнуть в суть, но этим вечером ее голове было явно не до тактико-технических характеристик новых ракетных комплексов. Merde, их только что было шестеро, а теперь? И все из за не в меру обидчивого пижона. Небось, стоит там и дуется, и жалуется на то, что его оскорбили. Реми поймала себя на желании обернуться и недовольно нахмурилась. Не дождетесь, Ваше Пижонство. Не дождетесь. Она расстегнула лежащую на столе сумочку и достала пудреницу. Вполне естественный жест. И отличное зеркало, с увеличением. Вот только… вот только Бандла у барной стойки уже не было. Удрал в номера, и наверняка с бутылкой.

Реми захлопнула бесполезную пудреницу, убрала ее на место и встала. На сегодня достаточно. Душ и спать

***

Закрыть глаза и замереть под горячими струями. Не думать ни о чем и ни о ком. Сложно, но если постараться…

Стараться получалось плохо: горячая вода ласкала кожу, словно умелые мужские ладони. Реми зажмурилась, но от этого стало только хуже. Руки, губы, скользящие вверх по шее, чтобы найти ее рот… она вздохнула, поворачивая голову навстречу поцелую. Щека коснулась холодной плитки, и Реми пришла в себя, яростно затрясла головой, прогоняя дурацкие мечты о несбыточном. Четверо мужчин, и никому из них она не нужна, даже…

– Реми, ты здесь?

Голос Бандла из-за двери обдал холодом, как будто кто-то - рррраз - и выключил горячую воду. Реми поспешно перекрыла душ. Как он оказался в ее номере? Неужели она со злости забыла запереть дверь?

– Подожди, я сейчас! – она выбралась из ванны, потянулась за полотенцем и стала лихорадочно вытирать волосы. Хорошо, что номер был недешевым, и на стене рядом с умывальником висел фен. Спешно расчесываясь одной рукой и держа в другой фен, Реми пыталась привести себя в относительно приличный вид. За дверью было тихо, значит, принц ждал. С другой стороны, он мог и уйти бесшумно, это было вполне в его манере. Реми повесила фен на место, решив, что сойдет и так, натянула трусики и схватилась за халат. И замерла, в ужасе глядя на себя в зеркало. Горящие щеки, копна свежевымытых и плохо расчесанных волос и куцый халатик, едва прикрывающий бедра. Господи, вот позорище! Ну почему он не мог прийти до того, как она отправилась в душ, или после?

Реми потянула свой экономичный халатик вниз в слабой надежде сделать его хоть немного скромнее. Черта с два! В самый раз на обложку «Плейбоя». Вздохнув и смирившись с безнадежным, она собралась с духом и распахнула дверь ванной.

– Извини, я тебя не ждала.

Бандл стоял у раскрытого настежь окна, из которого тянуло сыростью и прохладой. К ночи пошел дождь, и на подоконнике уже блестели маленькие лужицы. Он обернулся, и на лице его на мгновение промелькнуло такое выражение, от которого у Реми вспыхнули не только щеки, но и уши, и даже ключицы. К счастью, принц быстро взял себя в руки и оторвал взгляд от ее колен, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Я стучал, но ты не открыла. Пришлось вскрыть замок кредиткой, благо он прост до неприличия. Прости, но после всего случившегося тишина в номере… - он не закончил, да и не было в этом нужды. Реми поняла. Наверное, если бы на ее стук не открыл кто-нибудь из них, она тоже ударилась бы в панику.

– Душ. Я не слышала.

Бандл кивнул, закрывая тему, и достал из кармана брюк смятый конверт.

– Вот. Это письмо. То самое. Ты была права, я соврал.

Реми нехотя взяла конверт, примерно представляя, что именно там увидит. Читать о чужой смерти ей не хотелось, но принц ждал, глядя на нее холодными аквамариновыми глазами, и отступать было некуда. Разве что в ванную.

Ворох фотографий. На первой Бандл, с удивлением смотрящий на торчащие из груди зубья вил. Катана в руке, струйка крови из уголка бледного рта. На второй он же, но уже без катаны, которая лежит на земле, а перед ним человек в тюрбане и с мясницким ножом. На третьей Бандл на коленях, зажимает живот. Кровь изо рта, кровь сквозь пальцы. Кровь, и что-то еще, скользкое, розово-красное. Реми затошнило, и фотографии веером осыпались на пол.

– Черт, - она хотела нагнуться и собрать снимки, но передумала и вынула из конверта сложенный листок бумаги. До отвращения знакомые слова: «Ты умрешь через три дня…».

– Три дня… Выходит?

– Они жили счастливо и умерли в один день, - Бандл криво усмехнулся и почему-то отвел глаза.

– Почему ты ничего не сказал? – Реми со злостью отшвырнула чертов листок. – Почему ты никому ничего не сказал, дурень! Тебя же могли убить!

– Как и тебя, - он небрежно пожал плечами, и Реми с трудом подавила желание схватить его за эти самые плечи и трясти, трясти, трясти. – Извини, но говорить о себе было нецелесообразно. Это отвлекло бы нас от главной цели – спасти тебя.

– Да с чего ты вообще взял, что моя жизнь важнее? Ты же умнее всех нас вместе взятых, а что такое я? Хорошая фигура и хороший глазомер, вот и все мои великие ценности. Какой от меня прок? Кому от меня прок? Кому вообще я нужна?

Она сама не ожидала от себя такой горечи, а Бандл и подавно. С минуту он молчал, разглядывая ее со странным выражением на лице, а затем покачал головой и тихо сказал.

– Ты либо слишком слепа, либо просто не хочешь видеть, Реми. Если бы там, в Башне Времени, мне сказали: «Спрыгни вниз, на камни, и она останется жить», я бы шагнул из окна, не задумываясь. Как и Килли. Как и Шинго. Три дурака ждут, что однажды ты улыбнешься одному из нас иначе, чем просто приятелю, но ты… ты не желаешь этого замечать, mon amour,- темные ресницы дрогнули и опустились, пряча глаза. – Извини, кажется, мне не следовало этого говорить. Спокойной ночи, Реми.

Она не успела вдохнуть, а принц уже развернулся и направился к выходу. Бесшумно открылась и закрылась за ним дверь, а ей все еще было нечем дышать.

Свозняк. От ветра, задувающего в окно, у нее замерзли колени. Злосчастное письмо и фотографии так и лежали на ковре. Реми присела и стала собирать их, одну за другой, стараясь не смотреть. И все же, не удержалась, перевернула одну. Она была не такой страшной: Бандл на земле, в луже крови, зажимает руками живот, и она рыдает рядом, уткнувшись в плечо Джейсону. Реми опустила снимок в конверт и подобрала письмо. «Ты умрешь и не сможешь ее защитить. Последнее, что ты услышишь перед смертью, будут ее крики о помощи…» Она снова достала последний снимок из конверта и еще раз вгляделась в бледное, искаженное болью лицо принца. Первым… он должен был умереть первым. Пальцы тоже застыли, то ли от сквозняка, то ли от попытки представить мир, в котором Бандл мертв.

Реми неловко опустилась на пол и всхлипнула. Почему она никогда не думала о том, как легко его потерять? Просто… он был всегда. Возникал из ниоткуда, когда ей приходилось особенно туго, молчаливый, невозмутимый, до отвращения вежливый. А потом исчезал снова, но Реми знала: стоит позвать или просто подумать, и он окажется рядом. Почему она решила, что так будет вечно? Там, в Городе Судьбы, им назвали день смерти, но другого предупреждения не будет. Авария на дороге, меткая пуля, смертельная болезнь, и она даже не узнает, что его больше нет. Просто однажды, когда ей станет плохо, никто не придет. Может быть, она вообще видела его в последний раз? Он явно сказал ей сейчас больше, чем собирался, и теперь вполне может кидать вещи в рюкзак, чтобы скорее исчезнуть. С Бандла станется.

Черта с два она даст ему сбежать! Реми вытерла мокрые щеки и нос и вскочила на ноги. Лезть в рюкзак за кредиткой? Раскрытая косметичка лежала на туалетном столике, только руку протяни. А в косметичке была длинная, очень удобная пилочка для ногтей, ничуть не хуже кредитной карточки принца. Реми недобро усмехнулась, пряча пилку в карман нескромного халатика.

– Думаешь, что наговорил тут лишнего, мой принц? Так это ты еще не знаешь, сколько всего я заставлю тебя сказать прямо сейчас. Одним монамуром ты от меня больше не отделаешься, приятель. Черта с два!

Реми подмигнула взлохмаченной рыжей стерве в зеркале, щелкнула выключателем и захлопнула за собой дверь, надеясь, что в этот поздний час в коридорах гостиницы будет пустынно. Белый конверт так и остался лежать на полу в полоске лунного света.